Маги

– Мы вынуждены защищаться, – произнес король Арун. – Нашей воли в этой войне нет, мы лишь защищаем свою землю и свой образ жизни. Так получилось, что со временем жители долины разделились на светлых и темных пользователей магической силы, пронизывающей нашу долину. Амальонцы, светлые маги, живут по законам любви и доверия друг другу, что позволяет нам восполнять запас силы в Долине. Гронгирейцы, темные, идут по пути следования своим желаниям. Это, с одной стороны, обеспечивает им более интенсивное использование силы, но с другой стороны, она истощается. Жители Гронга просто не понимают того, что, уничтожив нас, они уничтожат и себя как народ магов.

– То есть мы спасаем не только себя, но и их в конечном счете?

– Да, так оно и есть. Если им все-таки удастся нас одолеть, а я не исключаю такого варианта, они очень сильны, и мощь их армии в несколько раз превосходит нашу… Их боевые заклинания наполнены гневом, который мы просто не способны испытать, поэтому я сам готов ко всему и так же готовлю ко всему свой народ. Но если это произойдет, то для сохранения своей жизни, магической силы в первую очередь, им придется жить, так как живем сейчас мы, амальонцы. Иначе магическая энергия истощится и превратится сначала в физическую мощь, а через два-три поколения просто станет воздухом и солнечным светом.

Ингрид молчала, потрясенная услышанным. Война была самым главным в жизни долины, и эта война была бессмысленной.

– А что, если амальонцы уподобятся гронгирейцам? – спросила она, чувствуя, как ужас подбирается к ее сердцу.

– Это самое страшное, что может произойти с нашим народом в этой войне, – с горечью в голосе ответил король Арун. – Если мы научимся ненавидеть, как гронгирейцы, научимся разжигать свой гнев, пусть даже он будет казаться нам справедливым, мы потеряем свою способность любить, и тогда наше существование в Долине подойдет к концу. Мы не сможем даже защищаться. Теперь ты понимаешь, какую надежду мы возлагаем на тебя, – после некоторой паузы сказал он.

– Если честно, то нет, – она растерянно покачала головой.

– Магия, которую ты принесла с собой из Эльмарена. Говорят, человек, обладающий этим видом магии, неуязвим. Это не воин, и он не умеет воевать, но нам это и не нужно, нам нужно продолжать жить так, как мы живем.

– Я не хочу Вас расстраивать, Ваше Величество, но я не гожусь в подметки даже самому молодому магу Амальона. Что касается особой магии Эльмарена, магии доверия этому миру, то я сама не могу сказать, что это такое и в чем это выражается. Да и магия ли это вообще. Коренные жители Эльмарена говорят, что мы сможем понять эту магию только тогда, когда будем жить в своих странах и увидим, как живут другие люди, и это произойдет не скоро, – тихо произнесла Ингрид. – Я, правда, не знаю. Простите меня.

Король Арун на секунду устало прикрыл глаза, будто смиряясь с этой мыслью. Потом вновь обратился к Ингрид:

– Тебе не надо никого ничему учить. Просто живи среди нас, мы постараемся научиться сами. Я верю в то, что эта магия существует. И двадцать лет твоей жизни вдали от твоего дома и семья являются первейшим тому доказательством. Я верю в это.

– Я тоже, Ваше Величество!

Ингрид не знала, что еще она может сказать.

В огромной зале, где кроме Аруна V и семьи Фаридэ больше никого не было, повисло молчание.

Наконец, Арун V встал со своего трона и спустился к ним. Ингрид поразилась его росту. Он почти на голову был выше, чем Кеннет, самый высокий из братьев.

– Время печалиться еще не пришло, друзья мои, – сказал король Арун. – Поэтому надо радоваться. Пойдемте же обедать, – с этими словами он направился в огромную гостиную, где его уже ожидали подданные.

Фаридэ последовали за своим королем. Все внимание Ингрид в этот момент занимало только то, как бесшумно движется по полу при ходьбе мантия Аруна, подбитая горностаем. Солнце продолжало светить сквозь кованые решетки на узких окнах. Огромные серые камни, из которых был построен замок, казалось, были покрыты солнечной пылью. Из высоких окон виднелись зеленые поля, с маленькими домиками внизу.

«Где же идет эта война, о которой все говорят?» – подумала про себя Ингрид. И еще она подумала, что король Арун даже не спросил ее про зверя, которого у нее до сих пор не было.

После трапезы тягостное ощущение, напавшее было на Ингрид, спало. Они с Тэганом первые из всего семейства решили выйти на улицу и там подождать остальных.

– Для чего живут эльмаренцы? – спросил Тэган, когда они спускались по лестницам королевского замка.

Ингрид пожала плечами:

– В Эльмарене нет завтра и вчера. Ты живешь только сегодня. Твоя жизнь длится всегда один день. И ты живешь этот день так, как тебе хочется. Эльмарен – это страна изобилия. Ты можешь иметь сегодня все, что пожелаешь. Важно только помнить, что завтра начнется другая жизнь, и неизвестно, кем ты проснешься в этой новой жизни.

– Как это – кем проснешься? Разве в Эльмарене можно проснуться утром нового дня не тем, кем ты был вчера? – спросил Тэган, в ужасе представляя, что было бы, если бы его сестра перестала быть его сестрой и не вернулась бы.