Магический Марксизм. Субверсивная Политика и воображение

Не надо думать, будто полиция непобедима на улицах, просто у нее есть возможность организации, тренировок и постоянного усовершенствования оружия. Наше же оружие всегда будет примитивным, мы мастерим его вручную или сооружаем его экспромтом. Оно, разумеется, неспособно противостоять их оружию в огневой мощи, но его хватит, чтобы держать их на дистанции, чтобы отвлечь их внимание, оказать психологическое давление или, напугав их, пробить себе путь к побегу, отвоевать себе пространство[80].

Сила неожиданности, секретной организации, мятежа, тайных приготовлений, невидимого удара одновременно во многих местах – ключевой элемент в борьбе с силой, которая обладает превосходящей огневой мощью. «ИЗБЕГАЙТЕ ЗАМЕТНОСТИ. ПРЕВРАЩАЙТЕ АНОНИМНОСТЬ В ОРУЖИЕ АТАКИ». Анонимность должна быть использована, чтобы посеять страх и беспорядок, распространить слухи, чтобы превратить ее «в неуязвимую позицию атаки, благодаря конспирации, ночным акциям или действиям под маской». Быть видимым – в маневре, организации – «значит не иметь укрытия, значит, прежде всего, быть уязвимым». Так черные лыжные маски становятся символом тех, кто считает себя «никем», невидимых Бартлби, мужчин и женщин из подполья, людей без качеств, тех, кто хочет скрыть свои внутренние качества, кто избегает показываться на публике, у кого мало желания быть таким, каким его желает видеть мир, таким, кому мир настоятельно требует уподобиться: «Взгляните на рожи тех, кто является “кем-то” в этом обществе, – насмехается Невидимый комитет, – и вы поймете, почему так радостно быть “никем”».

Здесь на ум приходит субкоманданте Маркос в черной маске, затерявшийся в джунглях Чьяпаса; герой Маркос, чья сапатистская армия символизирует мятеж низов, восстание против господствующего неолиберального порядка. Маркос, который остается в укрытии столько, сколько нужно, пока не отпадет необходимость носить маску, пока не станет безопасным показать свое лицо, пока не начнется честная игра и он сможет позволить себе «наготу». «Почему вы скрываете лицо? – поинтересовался журналист у Маркоса сразу после того, как сапатистская армия захватила ключевые города в самом южном штате Мексики в январе 1994 года. – Чего вы боитесь?» Субкоманданте собрался было снять маску, но внезапно народ закричал: «Нет, нет, нет!» Итак, маска остается неснятой, обаяние сохраняется и рождается икона[81]. Маской Маркос искореняет свое «я» и создает другое «я», «не-я» каждого мужчины и женщины, участвующих в мятеже. «Быть социальным “ничто” не унизительно, – соглашается «Невидимый комитет», – в этом нет нехватки некоего признания – да и от кого его ждать? Наоборот, это условие максимальной свободы действий».

Сила, богатство и институты власти сосредоточены в столице, и таким образом столица – очевидная цель скрытого саботажа. Техническая инфраструктура столицы наиболее уязвима для субверсии, для овладения и détournement’a, в ней легче захватить врасплох и взломать систему безопасности. Когда-то саботаж состоял из забастовок со сниженным темпом работы, итальянских забастовок и поломки машин, это было эффективное орудие замедления производства и подрыва экономики. Теперь городские процессы XXI века – безостановочный и зачастую бессмысленный поток товаров и людей, информации и энергии, машин и средств связи – становятся «целой социальной фабрикой», к которой может быть применен принцип саботажа. Сети проводов, оптико-волоконные каналы, энергосистемы – все это может быть атаковано, выведено из строя, чтобы создать нечто более здоровое, чем этот «безнадежный бег». «В наши дни, чтобы по-настоящему саботировать социальную машину, нужно вернуть себе и заново изобрести возможности разрыва ее сетей. Как вывести из строя скоростные железнодорожные пути или линию электропередач? Как найти слабые точки в компьютерных сетях, заглушить радиоволны или заполнить экраны телевизоров белым шумом?»