Магический подход. Искусство жить плодотворно

Я решил, что идея путаницы в больнице возникла из книги, которую мы с Джейн читали на прошлой неделе. Ее написал врач, выступающий против лекарств, родильных палат, вообще против установленных медицинских практик. Он пишет, что детей путают достаточно часто. Потом, когда мы сидели на диване, я вспомнил, что впервые за много месяцев не принес вечернюю газету, которую мы обычно просматриваем за едой, слушая телевизор. Я почти всегда приношу газету перед тем, как лягу вздремнуть до ужина, чтобы Джейн могла прочитать ее, пока я сплю.

На передней полосе газеты была длинная статья с фотографиями, в которой рассказывалось о том, как в прошлые выходные в Нью-Йорке «случайно» встретились тройняшки, — мы еще ничего об этом не слышали. Я забыл пересказать Джейн свою идею романа, но статья тут же напомнила мне о ней. В статье были подробности, которые очень напоминали мою идею. Первые двое братьев познакомились через друга (а не мать), который заметил сходство. Оказалось, что тройня после родов была отдана на усыновление, и, хотя все братья знали, что они приемные дети, никто не подозревал, что на самом деле их было четверо (четвертый брат умер при родах). Они не знали друг о друге — это совпадает с моей историей о двух юношах, которые жили в Эльмире, но никогда не встречались. Даже возраст тройняшек — девятнадцать лет — достаточно близок к возрасту молодого человека из моей истории (около двадцати пяти), ведь братьям было не за сорок.

Меня поразило сходство статьи и моей собственной идеи. Джейн считает, что, поскольку я забыл принести газету, я мог настроиться на нее, лежащую в коробке возле почтового ящика. У меня самого не было такого ощущения, но рассказ вызвал у меня ощущение восторга

Надо добавить, что я лег отдыхать где-то в 16:20. По будням почтальон обычно оставляет газету в коробке примерно в 15:15—15:20, так что она рке лежала «на месте», где я мог на нее настроиться. В принципе, мы можем видеть наш почтовый ящик на дороге из окон спальни, если смотреть на север. Я опустил жалюзи перед тем, как лечь. Не помню, смотрел ли я на ящик, пока это делал. Он находится в тринадцати-пятнадцати метрах от окон спальни и был развернут тыльной стороной к дому. Однако я мог понять, лежит ли в нем газета, взглянув на ящик наших соседей напротив. По выходным, когда газету доставляют с утра, причем иногда поздно, я часто посматриваю на ящик соседей.

Личность. Релаксация и легкость

29 сентября 1980 года, понедельник, 21; 18

(Мне осталось вычитать всего несколько сеансов в корректуре рукописи «Массовых событий». Потом я сверю ее с первой копией [которую мы сохранили], прежде чем отправлять в Prentice-Hall в печать, — возможно, в конце этой недели. Книга должна появиться в магазинах в мае 1981 года.

Состояние Джейн продолжает, улучшаться, хотя временами она испытывает сомнения и беспокойство. Сейчас она нетерпеливо ждала, пока придет Сет. Сначала я думал, что она откажется от сеанса, но она наконец почувствовала его. «Хорошо, — в шутку заметил я, — я боялся, что он дойдет только до Коулман авеню [в квартале от дома], не дальше. Не хотелось бы ждать и зря терять время»...)

Итак...

(«Добрый вечер».)

Конечно, неправильно было бы утверждать, что до появления современной психологии представления человека о себе касались только внешних аспектов сознания. Хотя и говорят, что до этого человек считал свое «Я» плоской поверхностью — не учитывая, например, сложную структуру подсознания и бессознательного.

Но до возникновения психологии, до того, как она разграничила приемлемое и недопустимое, опасные и безопасные части «Я», человек обозначал всю свою структуру целиком понятием «душа». Оно было достаточно всеобъемлющим, чтобы включать весь человеческий опыт. Оно было достаточно большим, чтобы хватало места для привычного и необычного, странных и повседневных состояний разума и бытия. Оно было достаточно просторным чтобы включать и физические, и психологические картины восприятия реальности.

Потом церковь и ее религиозные законы, наконец, осудили определенные психологические и мистические переживания. Конечно, не потому, что она считала их нереальными, — а именно потому, что слишком хорошо понимала разрушительное воздействие, которое могли бы оказать революционные откровения на мировой порядок, построенный на единой догме.

Так, «ведьм» не считали сумасшедшими, больными. Их психологические верования даже чересчур хорошо совпадали с общественным мнением. Их просто считали злом. (Пауза.) Однако огромный диапазон психологического самовыражения входил в некую объединяющую структуру. (Пауза.) И святой, и грешник (пауза) имели доступ к неисчерпаемым источникам героизма или отчаяния. Психологическая реальность, хотя и окруженная религиозными (пауза) опасениями, была какой угодно, но не плоской. На самом деле церковь была настолько догматичной и безустанно стремилась насаждать порядок именно потому, что твердо верила в безграничные возможности психологической деятельности.