Магический Театр

У Александра Павловича аж провод выпадает из рук:

- «Да пошел ты на х..й! Ты зачем сюда пришел?», – берет меня за руку и

присвистывает, нащупав пульс:

- «Ишь ты! Ну ты и мудак! Редко такого встретишь. Ну да ладно, - хер с тобой (лицо

его принимает скучное выражение – мол придется теперь нянчиться с этим идиотиком), –

рассказывай, что пожрать любишь».

- ???

- «Ну представь, что накрываешь себе праздничный стол и можешь поставить туда

все, что пожелаешь. Осетринку, да? Поросеночка подрумяненного, так, чего еще?»

Неожиданный поворот темы и все манеры поведения Александра Павловича

производят на меня отрезвляющее действие. Неожиданно я полностью расслабляюсь и,

входя во вкус, накрываю воображаемый стол.

Он тем временем включает прибор, устанавливает стрелку на какой-то отметке, затем

несколько секунд внимательно смотрит на меня. Под электродами появляется ощущение

пощипывания, к которому я скоро привыкаю; больше ничего особенного не происходит.

Принцип действия прибора мне объяснил через год Георгий Владимирович. Я не буду

подробно его описывать, так как это потребует углубления в нейрофизиологию. А, если в

нескольких словах, то подбирается определенная частота тока низкого напряжения, для

стимуляции определенных зон правого полушария мозга. Это дает одновременно

несколько эффектов. Во-первых, выравнивается активность работы полушарий (в

частности, в моем случае правое полушарие было заторможенным, именно поэтому

работа шла с ним); во-вторых, происходит позитивизация эмоционального фона; в

третьих, все, что происходит во время работы с прибором, закрепляется и усиливается, –

вся информация мгновенно попадает в долгосрочную память, а это – важнейшее условие

для мощного научения, – удается за короткий срок усвоить очень большой объем

информации, которая будет обрабатываться еще несколько лет.

Включив прибор, Александр Павлович заметно подобрел, - то прохаживаясь по

комнатке, то усаживаясь на край стола или в кресло, он поминутно потягивался,

позевывал, кряхтел, посмеивался, почесывался, что называется, во всех местах и все это

время рассказывал пикантные истории из своей жизни, периодически намекая мне, что я

редкостный мудак. Я уже совершенно расслабился и, спустя несколько времени, весело

смеялся. С тем, что я мудак, я был полностью согласен, более того, я вдруг почувствовал,

9

что Александр Павлович ни о чем не расспрашивает меня, потому что каким-то образом

знает все, что я мог бы ему о себе рассказать, знает даже больше того. Как бы вдруг

прочитав мои мысли, он посерьезнел и сказал, тыча в мою сторону пальцем:

- «Ты – как раз мой случай. Я уже несколько лет в основном с такими п…здюками –

маменькиными сыночками работаю. Боишься, наверное, всего на свете, верно? Короче –

полный пердомонокль! Ладно, будем делать из тебя мужика!»

В тот раз он дал мне задание выбрать любую сложную ситуацию, которую мне надо

решить и сделать из нее «мультик с изюминкой», а затем несколько раз «прогнать» этот

мультик, сначала здесь, с прибором, а потом дома.

- «Представь, к примеру, что тебе нужно попросить что-то, а то и потребовать у

человека, которого ты стесняешься, боишься, у какого-то там авторитета. Ну и вложи этот

сюжет в мультик, типа ты – Красная Шапочка, идешь по лесу с корзинкой пирожков и

кузовком масла (на этом месте он хитро прищурился, а я затрясся от хохота: этот «кузовок

масла» оказался действительно «изюминкой»!), навстречу тебе Серый Волк, - ну как образ

того, кого ты стесняешься и боишься, и вот тебе нужно что-то от него, - короче сочиняй

сам».

Было символично и забавно, что он предложил мне образ Красной Шапочки. С

течением времени я перешел от него к образу Иванушки Дурачка и другим, более

мужественным персонажам. В качестве «изюминки» выступали то расстегнутая ширинка,

то дрочильная машинка, то еще что-нибудь, что пускалось в ход в самый ответственный

момент и полностью обесценивало страх, тревогу или стеснение.

Мы встречались раз десять за два месяца. Каждый раз какая-то тема прорабатывалась

с прибором, потом следовало задание на дом, с возрастающей раз от раза степенью

сложности. Все, что происходило при встрече, сопровождалось неизменными приколами,

как правило, с отборным и очень сочным матом. Довольно много времени мы посвятили

страхам и теме смерти. Излюбленным приемом Александра Павловича было что-то типа:

- «Ну вот представь, идешь ты где-то в незнакомом угрюмом месте. Представил? Ну

вот. И вдруг тебе становится страшно. Так страшно, что не приведи Господь». –

Дождавшись, когда я войду в переживание и меня слегка затрясет, он продолжал – «И вот

тебе уже полная хана, и тут у тебя бах - …эрекция, - аж ширинка лопается. И ты как

побежишь, как побежишь! А член-то из штанов выскочил и болтается – туда-сюда, туда-

сюда…» - К этому моменту меня уже скручивали спазмы хохота.

Или:

- «Ну вот, наконец таки, помер ты, - что называется преставился. И лежишь, как

подобает покойнику, в церкви, а вокруг поп ходит и кадилом машет. Но ведь ты,

мерзавец, перед смертью, со страху-то обосрался, - и вонища стоит такая, что хоть вон