Магия и тайна Тибета

Есть такие, кто встречается с фантастическими приключениями, попросив принять их у дверей, которые лучше бы не открывать. И все же, если молодой монах попросит духовного руководства у ламы, не являющегося ни отшельником, ни «экстремистом» «Краткого Пути», новичку, вероятно, не грозят никакие трагические события.

Пока идет подготовительный период – а он длится неопределенно долго, – учитель познаёт характер нового ученика. После этого он иногда просто объясняет ему несколько философских трактатов и значение нескольких символических диаграмм (кьилкхоров), обучает его регулярным медитациям, для которых они используются. Если лама сочтет, что ученик способен продолжать занятия, он развернет перед ним целую программу мистической подготовки, состоящую из трех стадий, а именно: тава – смотреть, изучать; гомпа – думать, медитировать; чьод па – практиковаться, понимать; это уже плоды прохождения через две первые стадии.

Еще одна, реже встречающаяся программа состоит из четырех терминов примерно такого содержания: первая ступень – тон («значение», «причина»): исследование природы вещей, их происхождения, их конца; причин, от которых они зависят; лоб – «изучение» различных учений; вторая ступень – гом: медитирование или обдумывание того, что понято или изучено; практика интроспективной медитации; третья ступень – тогз: понимание; чтобы послушник мог выполнять все требуемые программой упражнения в тишине, почти всегда лама велит ему закрыться в цам [130].

Слово «цам» значит «барьер», «препятствие», «граница территории»; на религиозном языке «оставаться в цам» – значит «жить в уединении», «удалиться за барьер, который нельзя переходить». «Барьер» бывает разным. У опытных мистиков это чисто психологическое ограничение: говорят, они не нуждаются в материальных препятствиях, чтобы изолировать себя во время медитации.

Существует несколько категорий цам; каждая подразделяется на множество подвидов. Начиная с менее строгих, они движутся в сторону более суровых.

Лама или верующий мирянин закрывается в своей комнате или частном доме; не выходит оттуда или выходит в установленное время, чтобы выполнить некоторые религиозные предписания, – например, обходит вокруг религиозных зданий, простираясь на земле у каждого священного предмета или что-то в этом роде.

Согласно правилам, которые принял цамспа [131], он или остается видимым, или не показывается никому на глаза. В первом случае обычно разрешается коротко говорить с домашними, родными или слугами и даже принимать гостей; во втором случае цамспа видят только те, кто его обслуживает. Если к нему приходит гость, он остается за пределами комнаты цамспа и общается с ним только голосом. Вход закрывают занавесками, и собеседники не видят друг друга, как монахини некоторых римско-католических орденов.

Многие тибетцы время от времени обращаются к той или иной из этих мягких форм уединения не по религиозным мотивам, а просто чтобы их не беспокоили, когда они заняты изучением обычных в Тибете дисциплин: грамматики, философии, астрологии, медицины и так далее.

Затем следует назвать затворников, которых видят только слуги. Такой затворник отказывается разговаривать и дает знать о своих потребностях письменно. Есть такие, кто закрывает окно, чтобы не видеть окружающего пейзажа, только небо. Некоторые отказываются видеть и небо, закрывая окно полностью или поселяясь в комнате без окон, но освещаемой непрямыми лучами солнца. А иные отшельники не видят вообще никого. В таком случае, если у цамспа несколько комнат, еду приносят в одну, а он удаляется в другую; если комната одна, еду ставят у входа и кто-то стучит у двери, сообщая: то, что нужно, уже готово; домочадцы уходят в смежные комнаты или коридор на время, нужное цамспа, чтобы выйти за едой и чтобы его никто не видел. Любой предмет возвращается таким же образом: цамспа стучит в дверь или звонит в колокольчик, привлекая внимание к своей просьбе.

Среди тех, кто практикует такого рода цам, некоторые просят необходимые им вещи письменно; другие отказываются от этого средства. Следовательно, каковы бы ни были нужды цамспа, они их не высказывают; даже если те, кто ухаживает за ними, забывают принести им еду, они молча голодают.

Обычно цам в чьем-то доме длится недолго, особенно если это строгое уединение. Самый большой период – год; затворник обычно уединяется на три месяца, месяц или даже на несколько дней; миряне редко закрываются в своих домах больше чем на месяц. Ясно, что длительные и строгие цамс не удается практиковать в обычных домах: сквозь такой тонкий барьер, как закрытая дверь, до цамспа неизбежно доносятся звуки – ведь люди заняты мирскими делами, они двигаются.