«Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

– Черт тебя побери, Руфо! Да, я получил все, старый добрый мошенник! Ты меня возродил. Или снова надул – кто знает, что вернее.

– Без обмана, Оскар. Клянусь кровью, которую мы с тобой проливали. Я сказал тебе всю правду, которую знаю сам, хотя говорить мне ее было больно. Мне не хотелось – ты ведь мой друг. Наш поход пешедралом по каменистой Дороге Доблести будет всегда вспоминаться как самые драгоценные дни моей жизни.

– Гм… Да… Мне тоже… И вообще все, что было.

– Тогда почему ты хмуришься?

– Руфо, теперь я ее хорошо понимаю, насколько это доступно обычному человеку, и… уважаю безмерно, даже люблю больше, чем раньше. Но я не могу быть ничьей игрушкой – даже ее.

– Я рад, что это сказал ты сам, а не я. Да, Она права. Она всегда права, будь Она неладна. Ты должен уйти. Ради вас обоих. О, Ее это ранит не так сильно, а вот ты, если задержишься, станешь конченым человеком. А если будешь упрямиться, тебя это уничтожит.

– Что ж, будет лучше, если я вернусь… и выкину свои туфли.

Я чувствовал себя уже почти хорошо, будто сказал хирургу: «А, валяй, ампутируй!»

– Ни в коем случае!

– Это почему?

– А зачем? Не надо делать необратимых шагов. Если брак имеет шанс быть долгим – а твой имеет, – то и каникулы должны быть долгими. И никаких поводков, сынок, никакой даты возвращения, никаких обещаний. Она знает, что странствующие рыцари ночи проводят в грешных делах. Она это знает и этого ожидает. Так было испокон веков – ип droit de la vacation[30], – и это необходимо. Просто об этом не пишут в детских книжках там, откуда ты явился. Поэтому поезжай, погляди, что новенького в твоей профессии появилось в мире, и ни о чем не заботься. Возвращайся года через четыре, или через сорок, или через сколько захочешь, и тебе будут рады. Герои всегда сидят за первым столом, это их право. И они приходят и уходят, когда захотят, и это тоже их право. Ведь хотя и в несколько меньшем масштабе, но ты такой же, как и Она.

– Ничего себе комплимент!

– Я же сказал «в меньшем масштабе». Мм… Оскар, часть твоих проблем проистекает из желания побывать дома. На родине. Чтобы обрести перспективу и понять, кто ты такой. Это чувство свойственно всем путешественникам, мне самому время от времени приходится его переживать. Когда оно приходит, я поступаю так, как оно того требует.

– Я не знал, что тоскую по дому. А может, так и есть.

– Возможно, Стар это уловила. Возможно, Она и подтолкнула тебя. Лично я взял за правило отправлять своих жен в отпуск, как только их лица становятся мне слишком знакомыми, тем более что им мое – учитывая, как я выгляжу, – надоедает еще больше. Парень, а почему бы и нет? Отправляйся на Землю, это вовсе не так уж и плохо. Я тоже вскоре собираюсь туда, потому и расчищаю эти бумажные завалы. Может быть, мы окажемся там одновременно… выпьем стаканчик… или десяток стаканчиков… посмеемся… перекинемся анекдотами… ущипнем официантку и посмотрим, что она нам на это скажет! Почему бы и нет?

21

О’кей, вот я и здесь!

Уехал я не на той же неделе, но очень скоро. Мы со Стар провели потрясающую, полную слез ночь накануне моего отъезда, и она плакала, целуя меня перед расставанием (Au’voir, а не «прощай»). Но я знал, что слезы ее высохнут, как только я скроюсь из вида, и ей было известно, что я это знаю, и я был уверен, что она тоже считает, что все к лучшему, а потому уехал. Хотя тоже со слезами.

Коммерческие Врата работают лучше «Пан-Американ». Меня мгновенно перекинули через три промежуточные станции без всяких там фокусов-покусов. Какая-то девица сказала: «Занимайте места, пожалуйста» – и готово!

Я вышел на Земле, одетый в лондонский костюм, с паспортом и прочими бумагами в кармане, с Леди Вивамус в тубусе, совсем не похожем на футляр для меча. В других карманах лежали чеки на золото, так как я вдруг обнаружил, что не имею ничего против оплаты геройства. Высадился я около Цюриха, но точного адреса не знаю – об этом заботится служба Врат. Вместо этого меня обеспечили средствами для передачи сообщений.

Вскоре мои аккредитивы превратились в номерные счета в трех швейцарских банках, что было сделано с помощью юриста, к которому меня направили. Я приобрел дорожные чеки в нескольких туристических бюро, часть из них отправил письмами в США, часть взял с собой, так как ни в коем случае не хотел отдавать Дяде Сэму девяносто один процент.

Когда начинаешь жить по новому календарю, как-то теряешь способность следить за ходом времени. У меня осталась неделя-другая от срока, указанного в демобилизационных документах, чтобы вернуться бесплатно. Я решил, что стоит этим воспользоваться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и отправился на старом четырехмоторном транспортном самолете из Прествика через Гандер в Нью-Йорк.