Магия крови (Blood Magic)

Ему доводилось видеть Темную Метку во всяких видах – и обычную, багровую, и опухшую, почерневшую во время призыва. Но на этот раз было хуже. То ли Волдеморт злился сильнее обычного, то ли новообращенные придали ему сил и мощи, но сейчас вся злость, которую Темный Лорд питал к непокорному слуге, обрушилась на эти несколько дюймов кожи. Метка блестела, точно антрацит, и пузырилась, как кипящий свинец. Кожа вокруг нее была неестественно белой, за исключением царапин, сочившихся кровью.

– Это даже хуже, чем я предп…

– Помогите же, черт бы вас побрал! Срежьте кожу, отрежьте руку – только пусть ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ!

– Нет! – заорал Гарри, слыша, как срывается на визг голос – точно отражение отчаянно молящего голоса отца. – Нет! Это самый крайний выход…

– Гарри, Гарри, дай им, не мешай…

– Ты будешь несчастен…

– Ты не сможешь меня спасти! Пусть он ПОДАВИТСЯ!..

Дамблдор стиснул плечо мальчика и торопливо сказал:

– У нас просто нет времени , Гарри. Нам – тебе – нужно, чтобы в ближайшие часы он был в здравом уме и трезвой памяти.

– А всю оставшуюся жизнь?

Это жуткое участие кого угодно способно свести с ума.

– И все же жизнь его станет легче, чем прежде.

Северус снова закричал – на сей раз без слов – и выгнулся дугой.

– О нет! – Помфри рванулась вперед, пытаясь удержать его на постели. – Он сейчас сломает удерживающее заклятье! Помогите мне!

Гарри, схватив отца за руки, навалился на него, стараясь опрокинуть Северуса обратно на постель. Краем глаза он видел, что кто-то пытается ему помочь, и лишь заметив рядом со своей рукой пышную копну каштановых волос, понял, что среди помогающих оказалась и Гермиона.

– Наложите на него успокаивающие чары!

Уже! – рявкнула Помфри. – Директор, если мы удалим только кожу…

Отец бился под руками Гарри, отчаянно стараясь вырваться. Мальчик усилил захват, но Северус, выгнув руку, прижался предплечьем к голой руке сына и задел кожу Гарри Меткой. Она обжигала, точно раскаленный металл, и Гарри даже взвизгнул от изумления и боли. Зельевар, похоже, опешил от этого крика, и Гарри вновь удалось перехватить его руку.

Метка – нет, сама змея – двигалась, злобно хлестала хвостом, разевала пасть, открывая изогнутые зубы, с которых капал зеленоватый яд. Гарри был уверен, что, доберись гадина ближе, она укусит его так же, как обожгла; что она уже укусила отца и теперь пораженная ядом область увеличивается с дикой скоростью.

Его охватила слепящая, дикая злость. Он наклонился, заглядывая змее прямо в глаза.

– Прекрати! Убирайся! Оставь его!

Гарри с трудом сознавал, что говорит на серпентарго, – грубые, свистящие звуки вырывались из его рта, выражая кипящую, точно лава, ярость, которую едва ли могла выразить обычная речь. Какой-то частью ума он сознавал, что наверняка выглядит дико, но сейчас его это не беспокоило – он жаждал, чтобы весь мир увидел его гнев и устрашился.

– Убирайся, ты, грязная сволочь, присвоившая тело гадюки! Тварь, умеющая лишь причинять боль, пошла прочь!

Его услышали – и все змеи в окрестностях Хогвартса очнулись ото сна в своих норах и подняли головы, недоумевая, усмехаясь, гадая – кто же этот глупец, посмевший рассердить Говорящего.

– Жалкий червь! Убирайся, оставь его!

До него донесся свистящий смех тысяч змей. Нарисованная змея захлопнула пасть и неуверенно дернулась.

– ОСТАВЬ ЕГО! Это МОЙ ПРИКАЗ! Того, кто тебя сотворил, здесь НЕТ! А я ЗДЕСЬ! УБИРАЙСЯ!

Воображаемые змеи исчезли, и Гарри вновь ощутил реальный мир вокруг: комната, постель, запястье отца, которое он сжимал изо всех сил. Вокруг царила тишина – никто не произнес ни слова после того, как он умолк. Горло саднило от крика.

Гарри взглянул на отца. Северус лежал совершенно неподвижно; бледное лицо его блестело от пота. Столпившиеся вокруг по-прежнему прижимали его к постели – растрепанная Гермиона навалилась поперек груди, так и не выпустившая палочку Помфри удерживала голову и плечи, стоящий чуть позади Гарри Дамблдор вцепился в ноги… И все они смотрели на Гарри, который до сих пор сжимал руку отца. Змея действительно пропала, и на предплечье остались лишь пузыри от ожогов – точно змеиный след, – да ухмыляющийся череп на покрасневшей коже.

Мальчика неожиданно охватил дикий ужас. Он слегка коснулся отца:

– Северус?

Тот не шелохнулся. Гарри тряхнул сильнее.

– Отец? Отец!

Зельевар дернулся, приоткрыл глаза и чуть слышно прошептал:

– Не ори, Поттер…

Дышал он все еще с трудом. От пережитого ужаса и нахлынувшего облегчения у Гарри подкосились ноги. Кто-то положил руку на его плечо, но повернуться и посмотреть сил не было.

– Гарри, – прошептала Гермиона. Мальчик кивнул, не открывая глаз.

Северус чуть пошевелился, и прижимающие его к постели руки медленно разжались. С трудом переведя дух, он спросил:

– Гарри… они отрезали мне руку?

– Разве ты ее не чувствуешь?