Магия Лизы

— Этого я не знаю. Мне говорили, что это альфа, представитель очень сильного и знатного клана. Вроде как они были с маркизой… в близких отношениях; он просил её руки, но ему отказали. Она даже не маг, однако браки у нас, как известно, с оборотнями запрещены для всех. После ранения вервольфа ходило много слухов. Одни говорили, что его отпустили в Ровен, другие — что казнили, третьи — что он сошел с ума. Одно я знаю точно. Я видел живое доказательство того, почему с оборотнями нашим ринам и рисам лучше не связываться: влюбившись, двуликие уже не могут отпустить, особенно их звериная часть, — закончил своё повествование Грегори. Вопросы ещё оставались, но я промолчала. Рэн редко бывал столь многословен, так что вряд ли сейчас из него можно было вытянуть ещё хоть слово.

Я размышляла над превратностями судьбы, и мне подумалось, что на беду столько двуликих пожаловало в наш город. Это явно статистически повышало шанс односторонней влюбленности. А, значит, трагедий не избежать.

Этот день был насыщен событиями и преподнёс мне еще один сюрприз. Когда я ушла в детскую с близнецами, меня позвали вниз, предупредив, что в гостиной меня ожидает мужчина. На секунду я подумала… да, я подумала, что ко мне пришел Роксвел. И не смогла сдержать волнение и румянец, растекшийся по щекам. Однако, зря я переживала. Меня навестил райс Гриншоу, военный врач.

— Риса Шелле, добрый день! Дарен настоял, чтобы я приехал и обсудил ваше недомогание. Я не мог сопротивляться его напору, он умеет убеждать, — с видом оскорбленного достоинства произнес лекарь. — Я могу дать вам консультацию, если вы желаете. Визит в любом случае оплачен.

— Вы мне дали настойку, этого более чем достаточно.

— Послушайте, — уже с серьезной интонацией сказал Гриншоу. — Вы же знаете, что с вами что-то не так, и, думаю, вам есть, что скрывать…

— Райс Гриншоу…

— Я не договорил, не перебивайте, — опять капризным тоном скучающего аристократа прервал мою отповедь он. — Аура показывает, что ваши энергетические потоки сбоят. Будь вы магом, я бы сказал, что вы не в ладу со своей стихией, даже, скорее, стихиями. Я видел подобное у магов, которые не подружили свои силовые потоки. Например, вода и огонь. Очень тяжелый случай, если стихийник одарен этими конфликтными магиями. В таком случае ему приходится проходить практики медитативного и стрессового характера, чтобы закрыть разрыв и заставить энергию циркулировать в замкнутых потоках. Иначе, у него будут наблюдаться неконтролируемые выбросы и как следствие энергетическое истощение, — закончил он.

— И как же это касается меня, женщину? Даже не носителя дара?

— Как это касается вас… Не знаю. Может, никак. Но я бы провел некоторые исследования. Где ваши родители? Я могу с ними поговорить?

— Довольно. Я не просила меня исследовать. Я прекрасно себя чувствую и не хочу быть подопытным материалом. Передайте рэну Роксвелу, что в следующий раз, когда он решит мне или еще кому-то помочь, пусть уточнит, нужна ли эта помощь, — я встала, недвусмысленно намекая, что беседа окончена и гостю пора. Гриншоу не стал спорить, это было выше его достоинства. Но напоследок все же сказал:

— Я пробуду в Троксе еще неделю после визита императора, найти меня несложно.

Визит императора! Рэн Грегори говорил, что Кристиан приедет со своей свитой через несколько дней. Почему же мне так не везет? Даже моего хладнокровия может не хватить, чтобы спокойно преодолеть назревающий кошмар. Забота рэна Дарена может привлечь ко мне повышенное внимание, а там недалеко и до ареста. Или это не просто забота, и ему тоже не даёт покоя моя аура? Лекарь императора и его приближённый — это не просто любопытствующие. Это угроза. Угроза раскрытия моей истинной личности. Перспектива покинуть насиженное место становится всё более реалистичной.

Десять лет назад, моего отца, герцога Веррона, обвинили в покушении на убийство сына императора. Отец не имел к этому никакого отношения, ведь это моя магия оказалась способна обратить атакующее заклинание против того, кто его инициирует. Это моя магия сама решает, когда и кого спасать, и преподносит вот такие сюрпризы.

Тогда мне было восемь лет, я наблюдала за магическим спаррингом, в котором участвовали его императорское высочество Кристиан Морон и мой отец. Герцог был старше, опытнее, но юный принц обладал очень мощной магией четырех стихий. В пылу схватки Кристиан применил запрещенное заклинание, которое моя магия отправила обратно, нанеся серьёзный ущерб его здоровью. Принца ввели в состояние стазиса, боясь, что его высочество скончается. Пять лет Кристиан пролежал под наблюдением лучших лекарей, которые не могли предложить вменяемое лечение. Пять лет мой отец находился под арестом, ожидая своей участи.