Магия моего мозга. Откровения «личного телепата Сталина»

— Видите ли, Вольф Григорьевич, — сказал я авторитетно, — мы неоднократно ставили опыты, в том числе с самим Дуровым. Вот простейший пример. Дрессировщик (а Дуров обладал даром гипноза) отдает мысленный приказ своим собачкам, и те его выполняют — прыгают, танцуют и тому подобные фокусы проделывают. Вот Дуров отдает тот же приказ из камеры, обшитой листами металла, но с открытой дверцей, тоже металлической — звери слушаются. Стоит только захлопнуть дверь — все! Сигнал не проходит, экранируется, приказ не выполняется!

Мессинг энергично покивал.

— Простите…

— Бернард Бернардович.

— Простите, Бернард Бернардович, но в подобных экспериментах я тоже участвовал — меня и стальной сеткой экранировали, и в металлическую камеру помещали, однако сигнал проходил! Я «брал» мысль!

— Ну, не знаю, не знаю… — засомневался я. — Вы поймите меня правильно, Вольф Григорьевич, я вам безусловно верю, но не могу вот так, запросто, признать существование еще некоей сущности.

— Понимаю вас прекрасно, Бернард Бернардович! Уж сколько я стенаний наслушался от ученых, наших и не наших, не желавших отказываться от «бритвы Оккама». Однако что же плохого произойдет, если окажется, что за телепатические явления ответственно некое неизвестное науке поле? Человечество и не подозревало о существовании электромагнитного поля до XIX века, а ныне, куда ни ткнись, повсюду электричество!

Просто, я думаю, психодинамическое поле еще не дождалось своего Герца.

У Мессинга прекрасная память, и он поведал мне о многом из того, что творили с ним экспериментаторы: о взаимодействии таинственного пси-поля с инфракрасным излучением, к примеру, или о невозможности телекинетического влияния в вакууме.

— Очень трудно оперировать фактами, касающимися телепатии, — посетовал я, — и самая большая сложность заключается как раз в крайнем недостатке людей, в действительности владеющих даром читать мысли. Вы, как я понял, стоите на том, что и телепатия, и телекинез, и гипноз суть проявления одной и той же природы.

Но так ли это? Вы сами упомянули «электромагнитную компоненту» энергии мозга. Возможно, что именно она позволяет читать мысли, и так называемое психодинамическое поле в этом никак не задействовано. Но полностью «отвечает» за телекинез, скажем. В общем, тайна тайн наш мозг! Что говорить о мышлении, интуиции и прочих явлениях высшего порядка, когда ученые так и не договорились, сколько в мозге клеток! Если считать только нейроны, то их десять миллиардов, а если брать на учет все клетки мозга, включая и глиальные, тогда надо говорить уже о сотне миллиардов. А я, признаться, не верю, будто бы глия выполняет всего лишь роль этакой среды для серых клеток. Понимаете?

Мы даже сосчитать толком не можем, сколько этих нервных клеток в нашей голове! А уж что такое сознание…

Знаете, Томас Гексли хорошо сказал об этом сто лет тому назад: «Как нечто такое замечательное, как состояние сознания, проявляется как результат раздражения нервной ткани, так же необъяснимо, как и появление джинна после того, как Аладдин потер лампу».

— А я где-то записал одно выражение Лейбница… — заторопился Мессинг. Достав потрепанную записную книжку, он полистал ее и сказал: — А, вот! «Если мы вообразим себе машину, устройство которой производит мысль, чувство и восприятия, то можно будет представить ее себе в увеличенном виде с сохранением тех же отношений, так что можно будет входить в нее, как в мельницу. Предположив это, мы при осмотре ее не найдем ничего внутри ее, кроме частей, толкающих одна другую, и никогда не найдем ничего такого, чем бы можно было объяснить восприятие. Итак, именно в простой субстанции, a не в сложной, не в машине, нужно искать восприятия».

— А вот мне кажется, — сказала Аида Михайловна с улыбкой, — что мозг не совсем материален. В нем бытует неучтенная духовная, как тут говорили, компонента. Ученые напоминают мне любопытного мальчишку, который разбирает часы, чтобы понять, как они тикают. Ну, разберете вы мозг на части, пусть даже на отдельные клеточки, поймете, какие там сигналы проходят и биотоки всякие. Я допускаю, что вам повезет, и вы обнаружите, где в мозге скрыта память, но найти там душу или совесть вам не удастся.

Мэри Шелли, когда живописала метания Виктора Франкенштейна, совершила грубейшую ошибку, допустив, что человеку дано собрать человека. Нет! Чудовище, созданное Франкенштейном, изначально было добрым и лишь потом ожесточилось, то есть у него была душа. Это невозможно! Какой-нибудь гомункулус сможет ходить, есть и пить, но мыслить и чувствовать он способен не будет.

— Нам неведомо, что такое душа, — согласился я, — но и согласиться с ее сверхъестественным характером я тоже не могу. Я думаю даже, что вам, Аида Михайловна, могут понравиться положения панпсихизма. Есть такое воззрение на мир, которое наделяет микросознанием даже атомы и электроны — дескать, из этих-то микросознаний и соткано человеческое макросознание. Понимаете? Тут наш разум, наша душа признаются фундаментальными величинами мироздания, вроде гравитационной постоянной. Уже что-то!