Читаем Магия моего мозга. Откровения «личного телепата Сталина» полностью

Магия моего мозга. Откровения «личного телепата Сталина»

— А вы сами-то как полагаете?

— Чтобы ответить, вернусь к нашему разговору, Аида Михайловна. Вы сказали, что мы, если повезет, обнаружим местонахождение памяти. А что это такое — память? Вот, посмотрите — человек. Что это? Тело? Нет. Это даже не мозг, а его таинственное содержимое. А теперь давайте поставим мысленный эксперимент. Представим, что человек лишился памяти. Совсем! Что будет? Он разучится пользоваться ложкой? Да, но кто — он? Он забудет свое имя, у него не останется стыда и совести, как у младенца. Он перестанет испытывать чувства любви, справедливости, товарищества. Он перестанет быть! Утратив память, человек потеряет свою личность — и душу, быть может? У того же младенца есть ли она? Думаю, что нет. Первые месяцы своей жизни человек только ест, кричит и пачкает пеленки. Но проходит каких-то два-три года, и ребенок уже способен пожалеть маму или, наоборот, обидеться — его мозг пошел в рост, его память наполняется все больше и больше. Так не одно ли это и то же — память и душа?

Мы разговорились, у нас нашлась масса общих тем, а тут как раз Аида Михайловна извинилась и вышла, собираясь заглянуть в вагон-ресторан.

— Простите мне мои слова, — сказал я, улыбаясь, — но вы с супругой выглядите, как юные влюбленные. Вы и ходите, держась за руки!

Вольф Григорьевич тоже заулыбался.

— Да! — сказал он. — Мне очень, очень повезло. С Аидой я обрел не только счастье, но и смысл жизни. Теперь у меня есть родной человек, ради которого стоит жить, бороться, добиваться чего-то…

Есть такое свойство у «купейного» знакомства — люди встречаются и пару дней спустя разлучаются, покидая вагон на разных станциях, на очень разных. И внезапная откровенность для таких встреч — частый случай.

Тем более, что мы с Вольфом Григорьевичем очень быстро сошлись, чувствуя не только взаимную симпатию, но и доверие.

— У нас в Гуре говорили: «Хорошая жена — лучшее благословение», — сказал Мессинг с мягкой улыбкой. — Я встретил Аиду на выступлении в Новосибирске. Она сидела в третьем ряду с краю, и я сразу понял — это и есть мое благословение. Никаких, даже самых малейших сомнений у меня не было — уверенность полная! И я стал внушать Аиде, чтобы она пришла ко мне в гримерную. Не подумайте лишнего — я просто опасался, что иначе потеряю ее. Ведь после концерта начнется сутолока, будут цветы, вопросы, автографы, и я могу вполне упустить тот момент, когда Аида покинет театр. И где мне тогда искать ее? И вот мы встретились. Случайность или нет, но Аида, как оказалось, сама хотела увидеть меня. Она сказала мне тогда, что вступительная речь перед концертом должна быть другой.

И никаких страстей-мордастей, ни с ее, ни с моей стороны. О чувстве с первого взгляда я даже не думал, не то чтобы говорил. Мне уже сорок пять, не мальчик, чтобы пылко влюбляться.

— Но вы поняли, что это именно та самая женщина. С первого взгляда!

— Это — да. И тут даже не в выборе дело. Никто не знает, почему мужчина равнодушно проходит мимо красавиц — и склоняется к ногам простушки. Что он ищет? Да ничего. Это судьба у него такая. И вот, если он прислушается к зову судьбы, то будет счастлив с этой женщиной.

— И вы прислушались…

— О, да! Мы несколько раз встречались, словно проверяя, правильно ли мы поняли тот самый зов, и стали жить вместе. Хотя Аида не сразу ответила мне согласием, сказала, что ей надо подумать. Подумав, она сказала: «Да» — и я обрел покой и счастье. Аида заботится обо мне, как о большом ребенке, она освободила мою жизнь от массы докучных мелочей. Со мной она ангел, но на сцене Аида строга и холодна, она школит зрителей, мигом удаляя хамов и прочих. Да мы и похожи с ней. У Аиды изо всей родни осталась только сестра Ираида, а у меня… — Мессинг помрачнел, но договорил: — В этом же году я, наконец, узнал, что сталось с моими близкими в Польше. Пять лет подряд я маялся, не зная, как они там, и вот, это стало известно. Их всех сожгли в печах Майданека.

— Сочувствую… — пробормотал я.

Мессинг кивнул.

— Знаю, что сочувствуете, — сказал он. — Состояние у меня было отвратительное. Раньше беспокойство хоть и снедало меня, но и надежда жила. И вот, всему конец. Бедный Лазарь Семенович целую неделю бегал, договариваясь о переносе концертов — я физически не мог выйти на сцену, улыбаться, чтобы поднимать настроение зрителям. Хорошо еще, что я не склонен к пьянству… Но ничего, постепенно я пришел в себя, снова начал выступать, хоть и несколько отрешенно. И вот — я встретил Аиду.

Знаете, Бернард Бернардович, у меня такое впечатление, что Господь пожалел меня и послал мне своего ангела в утешение.

Тут вернулась Аида, принесла большой ломоть пирога и решительно заявила, что сейчас все будут пить чай. И все послушались.»