Магия моего мозга. Откровения «личного телепата Сталина»

«Я видел воздушный бой между советскими и американскими самолетами. Падали и те, и другие».

«Понятно… — кивнул вождь. — Когда же мы сможем объединить Корею?»

«Точно не скажу, но в ближайшие пятьдесят лет этого точно не произойдет».

На этом встреча и закончилась.

В. Мессинг».

Документ 44

Совершенно секретно! Особая папка

Министерство внутренних дел СССР

Москва 7 июня 1952 года

«Тов. Круглов!

Сообщенные вам сведения неверны — в этом году я встречался с тов. Сталиным лишь однажды, 6 июня, то есть вчера.

И я вовсе не уверен, что могу каким-то образом влиять на решения вождя. В конце концов, в Кремле я исполняю роль неофициального советника, так сказать, не занимая никакой должности.

Вчерашняя встреча началась с того, что Иосиф Виссарионович спросил о дате своей смерти. Я ответил, что не смог ничего подобного увидеть в будущем. Тогда вождь спросил:

«Каким вы видите будущее Советского Союза?»

«В СССР скоро запустят первую в мире атомную электростанцию и построят атомный же ледокол «Ленин», — ответил я. — Начнется освоение целины и массовое строительство жилья. В 1957 году наши ученые запустят в космос первый искусственный спутник Земли…»

Тут Сталин перебил меня, спросив:

«Кто будет руководить Советским Союзом после меня?»

Я попробовал войти в транс, но у меня это получалось плохо.

«Я не могу ответить на ваш вопрос, товарищ Сталин, — признался я. — Вы спрашиваете о том, о чем я не могу думать спокойно. Это мешает мне сосредоточиться».

«Что через тридцать лет будет с Советским Союзом, вы тоже не можете сказать?»

«Советский Союз будет процветать, социализм распространится на Востоке и в Африке…»

«А в Европе? Что будет с Берлином и с Германией?»

«Положение в Европе не изменится».

«Вы сказали, что социализм распространится на Востоке. Где именно?»

«Во Вьетнаме, Лаосе, Ираке, Сирии».

«А Корея?»

«Корея, как и Германия, будут разделены надвое».

«От этого может быть польза. Пусть весь мир видит, как живет один и тот же народ при разных общественных строях. Что будет с Василием?»

«Для Василия будет лучше, если о нем поскорее забудут. Он не должен быть на виду. Иначе у него могут быть крупные неприятности».

«Я тоже так считаю».

Вот и все, что было сказано.

В. Мессинг».

Документ 45

Директору Гастрольного бюро

Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР

Москва, ул. Пушечная, 2

«Товарищ директор!

Некоторые из ответственных работников Вашего учреждения устроили на меня настоящую травлю, иного слова не подберешь.

Мне не дают выступать, обвиняя в том, что я был гражданином иностранного государства, вдобавок еврей, а мои психологические опыты являются шарлатанством.

Чтобы подтвердить «ненаучность» моих выступлений, были приглашены «эксперты» в лице двух профессоров — философа и невропатолога (!).

Философ заявил, что телепатия невозможна, потому что «чтение мыслей противоречит диалектике и является чистейшим идеализмом», а невропатолог «подтвердил» данное утверждение, высказав мнение, что «чтение мыслей на расстоянии недоступно человеческому мозгу».

Со всей ответственностью заявляю, что все «разоблачительные» доводы, направленные против меня и моей концертной деятельности, не соответствуют действительности.

Прошу Вас разобраться в данном вопросе.

В. Г. Мессинг».

Из письма В. Г. Финку:

«…Самое печальное, друг мой Витя, что ныне и обратиться-то не к кому. Были у меня могущественные защитники, да все вышли.

Сталин умер, Берию расстреляли. Круглов мигом подсуетился, подставив Лаврентия Павловича, да все равно не ко двору пришелся. А названивать Хрущеву…

Не знаю. Мы с ним виделись всего раз, и было это в войну, Никита Сергеевич интересовался у меня судьбой своего сына Леонида. Так что вряд ли наши отношения можно назвать дружескими. Хоть тебе поплачусь, у тебя плечо широкое.

Единственное, что меня радовало в те дни, так это коллеги — я и раньше знал, кто из них кто, но теперь полностью убедился, кому можно доверять, а кому не следует.

Ко мне подходили и успокаивали или звонили, чтобы подбодрить. Хоть иные и делали это с оглядкой, но все же это здорово поднимало дух и настроение — я был не один.

Правда, Аидочка говорила мне ранее — тебе, дескать, нечего опасаться, поскольку никому ты дорогу не перебежишь, ты такой — один на весь СССР! Нету в Гастрольбюро второго Мессинга!

И вот выясняется, что уникальности мало для охранной грамоты. Хотя, если честно, надоела мне эта уникальность до чертиков! Это раньше я носился со своими способностями, как дурак с писаной торбой, а теперь ничего богоданного в них не вижу. Напротив, это чуть ли не проклятие!