Магия на каждый день

— Ты будешь королевой, — усмехнулся Кравиц. — Только я тебя сразу предупреждаю: вот ты поставила свою подпись — и все. Ты себе не принадлежишь. Если я позвоню тебе в семь часов утра первого января и скажу, что надо лететь на один день на Чукотку, сниматься голой в снегу, — ты полетишь. Поняла?

— Тебя сложно не понять, — хихикнула Настя. — А как же личная жизнь?

— Личная жизнь у тебя будет со мной, — ответил Паша.

— Ты уверен? — расхохоталась Настя. — А если ты мне не нравишься как мужчина?

— Вообще-то я хотел сказать, что ты вся будешь отдаваться работе. По-простому говоря, ты так затрахаешься, что тебе не до личной жизни станет. Но я не против твоей трактовки! — ухмыльнулся Кравиц.

— Э-э… — замялась Настя.

— Ты возьмешь домой сценарий, прочитаешь очень внимательно, и в том случае, если поймешь, что готова несколько лет работать как проклятая, скажешь «да». Если ты не готова к тому, что с восьми утра до полуночи у тебя будут съемки, интервью, фотосессии для журналов, тусовки, на которых ты будешь своей героиней… Наберись мужества, ответь «нет». Иначе мне придется тебя убить.

— Ты серьезно? — поежилась Настя.

— Какие уж тут шутки… — Паша развел руками и очень быстро убрал бумаги со стола в отдельную папку, которую вручил Насте. — Рекомендую форель. Здесь ее потрясающе фаршируют.

* * *

После ужина Матвей повез Сашу в кинотеатр. Они показали билеты и вошли в зал, где вместо рядов с креслами стояли диваны, можно было курить, а в углу ожидал официант.

— Где сядем? — спросила Саша.

— Где угодно! — ответил он.

— Но у нас, наверное, есть определенные места? — настаивала Саша.

— Все места наши, — сказал Матвей. — Весь зал.

— Ты что, купил все это? — Саша обвела рукой кинотеатр.

— Да, — кивнул Матвей. — Хочу побыть наедине с тобой. Не страшно?

— Вроде нет. — Саша пожала плечами. Подумала немного и уточнила: — Круто! Матвей, это очень круто! Спасибо!

В конце концов, можно ведь расслабиться? С какой стати она ведет себя как Золушка?

Это было так здорово — смотреть фильм в пустом зале! Они громко разговаривали, хохотали, курили, пили, ели… И целовались! Пока он ее не трогал, Саша думала, что держит себя в руках, но стоило ему положить руку ей на плечо, как она поплыла, превратилась в сироп… У нее кружилась голова и даже ломило виски, и она не могла ничего с этим поделать. Казалось, у нее нет кожи — сплошная нервная система, и всеми своими обнаженными нервами она хотела его…

— Мы можем прямо здесь? — прошептала она.

— Можем, но… я не хочу, — ответил он.

— Как это? — обиделась Саша.

— Саш, если мы займемся сексом прямо здесь, то ты запомнишь только то, что у тебя был секс в кинотеатре, а я хочу, чтобы ты запомнила меня, — ответил он. — Только меня.

— А если я с тобой не согласна?! — возмутилась Саша.

— Но ты же ничего не можешь с этим поделать, — усмехнулся он.

— Ты на себя посмотри! — Она взмахнула рукой, показывая на его брюки.

Матвей с яростью посмотрел на нее, а Саша положила руку на то место, на которое показывала, и он кинулся на нее так, словно хотел порвать на части. Это был сумасшедший, неприличный, злой и грубый секс, но Саша не помнила, когда ей последний раз было так хорошо. Это была страсть — опасная, сильная, яростная, — но это был такой ураган чувств, такая дикость — особенно потому, что кричать было нельзя, — что в конце концов Саша, казалось, увидела, как ее душа в страхе выскочила из тела и зависла над потолком. Вспомнив о том, как она недавно летала по квартире, Саша расхохоталась.

— Ты что? — с трудом, хрипло, произнес Матвей.

— Нервное… — пошутила Саша.

— Вот черт… — произнес он, выпив стакан сока.

— Что? — удивилась Саша.

— Ты меня губишь, — ответил Матвей. — Это же просто невероятно…

Саша прижалась к нему и поцеловала в плечо — еще влажное, горячее. Он прижал ее к себе и закурил сигарету — странную черную сигарету без названия марки. Так они сидели минут двадцать — молча, но Саше представлялось, что они разговаривают — телами, энергиями, сексуальными флюидами. Это была близость, о которой она и не мечтала, даже несмотря на то, что в некоторые мгновения казалось, что он не пускает ее к себе слишком глубоко, будто где-то внутри у Матвея есть дверь, которую он не хочет открывать.

* * *

Кравиц проводил Настю до лифта. Она поднялась к себе, быстро сорвала платье, впрыгнула в джинсы, нырнула в майку и бросилась вон из дома.

— Саш! — кричала она в телефон, находясь в лифте. — Ты где? Приезжай в тот бар, который на углу. На углу нашего дома, дурында! Жду! — И помчалась дальше.

— Текилы! — потребовала она, ворвавшись в бар.

Саша подъехала через пятнадцать минут — запыхавшаяся и немного не в себе.

— Что такое? — рассеянно спросила она у сестры.

— Ты не представляешь! — воскликнула Настя, у которой лихорадочно блестели глаза и вообще вид был перевозбужденный.

Несколько минут она довольно бессвязно: то слишком коротко, то вдруг в лицах, в подробностях — пересказывала встречу с Пашей, а когда закончила, бросилась Саше на грудь и разрыдалась.

— Ася… — Саша гладила кузину по голове. — Я так за тебя рада… Ну, милая, успокойся…