Магия - не для оборотней. Часть 3

Первым делом, как случалось всегда после обращения, я почувствовал запахи. Всё те же: их набор на городской площади почти не изменился. Но многократно усилился. Я едва не задохнулся от окружавшего меня смрада. Не удержался — чихнул. Сделал попытку заткнуть себе ноздри — неудачную: не смог пошевелить… лапами. И тут же едва не оглох от шквала человеческих голосов.

«Зверь! Зверь! Зверь!»

Разлепил веки — с высоты эшафота вновь увидел заполненную разномастной толпой городскую площадь. Почудилось, что людей на ней стало ещё больше. Они прижимались друг к другу, не позволяя протиснуться торговцам. Прятали под капюшонами головы — защищались от поднявшегося над крышами солнца. Пожирали меня пропитанными страхом и совсем уж детским восторгом взглядами.

«Зверь! Зверь! Зверь!» — скандировали горожане.

— Вот его истинное лицо! — ревел усиленный артефактом голос глашатая. — Вот кто прятался под обликом милого мальчика! Нравится ли вам его настоящее лицо, сиеры и сиериты?! Остались ли у вас сомнения в том, что воины императора схватили настоящего врага?!

Он вспугнул стаи голубей — те сорвались с крыш и карнизов домов, закружили над площадью.

— Теперь вы верите, что враги человечества полны коварства?! — продолжил глашатай. — Что они норовят проникнуть в ваши города! В ваши дома! Что они мечтают вцепиться в ваши глотки! Попробовать вашей крови! Вы понимаете, кто может вас от них защитить?!

Толстяк прервался, слушая выкрики из толпы.

«Армия!» — кричали одни.

«Кланы!» — вопили другие.

Тут кто-то выкрикнул: «Император!»

— Правильно! — сказал глашатай.

Я снова мог вертеть головой, но двинуть лапами не получалось: не иначе как опять был под воздействием заклинания. Верёвки удерживали меня, не позволяя стать на четвереньки. Шерсть на загривке вздыбилась, из груди непроизвольно вырывалось глухое рычание.

Стражники на меня почти не смотрели — больше поглядывали на толпу. Точно внешность охотника совсем не вызывала у стражей порядка интереса. А вот старый магик разглядывал меня с любопытством, хотя я и не почувствовал в его взгляде страха.

— Сиеры и сиериты! — орал в артефакт толстяк. — Помните, что клан Ортон стоит на страже вашего покоя! Его солдаты сдерживают врагов на границах нашей империи! А отряды городской стражи защищают вас и ваших детей от клыков и когтей ужасных тварей! Таких, как эта!

Он указал на меня.

Вновь повернулся к толпе и истерично заорал:

— Да здравствует император!

Горожане поддержали его возглас восторженным рёвом: «Император!»

— Покажем твари, что мы её не боимся! — закричал глашатай.

«Не боимся!» — взвыли горожане.

Я не сдержался: испустил угрожающий рык. Как и просила вчера принцесса. Стражники и толстяк отшатнулись, магик недовольно поморщился, глаза палача одобрительно блеснули.

Толпа всколыхнулась, заволновалась, словно поверхность воды при сильном ветре. Послышались выкрики: угрозы, оскорбления. В меня полетели гнилые овощи, камни, лошадиный навоз.

Досталось и стоявшим на помосте эшафота глашатаю и палачу — те отпрянули в сторону, уходя из-под обстрела. Парочка комков тухлятины угодила в стражников — я не уверен в случайности этих попаданий.

— Мы не боимся тебя, злобная тварь! — повторил толстяк.

«Не боимся!»

Что будет дальше, я знал из рассказа Нормы. «Тебе не нужно долго находиться в образе зверя, — говорила принцесса. — Люди тебя увидят — это главное. После первого обращения не стоит затягивать. Ждать новые удары плетью ни к чему. А они последуют, если ты станешь упрямиться. Голову будут рубить человеку — не зверю. Так что дай на себя немного посмотреть, мальчик. И снова обращайся. Не вздумай тянуть».

«Тянуть» я и не собирался. Стоять перед людьми в образе хищника мне нравилось даже меньше, чем терпеть удары семихвосткой.

«Не переживай мальчик, медлить с завершением казни никто не станет, — говорила Норма. — Наша задача: предъявить тебя толпе. Тебя, вар Астина кит Ятош. И тебя — оборотня. Горожане убедятся в торжестве справедливости. Кланы — в непричастности к твоему появлению императора и к его неприязни к оборотням. Всё. На этом представление закончится».

Пока всё шло по плану деда, озвученному мне рыжей. «Надеюсь, что так пойдёт и дальше», — подумал я, начиная новое обращение.

* * *

Обоняние и слух в образе человека значительно притупились. Сейчас меня это порадовало. Особенно ослабление запахов. Человеческий город — то место, где лучше и вовсе не иметь звериного нюха. Он совсем не подходил для обитания охотников. Это не Лес с его слабыми и приятными ароматами. И пусть запахи не исчезли полностью. Но мириться с их присутствием мне стало значительно легче.

— Вот и наш зверь очнулся! — произнёс в артефакт глашатай.

Реакция толпы на его слова показалась мне вялой. Я разлепил веки и тут же зажмурился. Людей на площади не стало меньше. Но толпа притихла. Не молчала: слышал выкрики, смех, ругань. Но её общий голос уже не походил на рёв урагана. Как и предсказывала принцесса, жара сделала своё дело: притупила чувства людей. Увидел лица горожан — не заметил на них прежних ярких эмоций.