Магия - не для оборотней. Часть 3

— Мы воспользуемся обычным разрушением, — повторил он мне свою идею. — Подгоним объём его работы до масштабов городской стены Корвенига. Рассчитаем количество точек привязки. В общем, ничего сложного. Но долго и нудно придётся записывать на бумагу одни и те же божественные слова «разрушения», соединённые усиливающими и направляющими элементами — это мне. А вам, молодой человек — воспроизводить их и наполнять магической энергией.

Учитель вздохнул.

— Признаться, не думал, что буду участвовать в уничтожении такого чудного и впечатляющего наследия учёных древности, как Белая стена Корвенига, — сказал он. — Утешает лишь тот факт, что теперь есть кому восстанавливать подобные великолепные сооружения. Уверен, что Трузиланский маяк — первое, но далеко не последнее из гениальных разработок магов-архитекторов прошлого, которые вы, сиер князь, подарите нашему миру. Кто знает, возможно мне как-то доведётся прогуляться и вдоль новой Великой Тритонской стены.

* * *

Князь Нурил Лерницкий явился ко мне домой ровно через пять суток после того памятного разговора за ужином, когда получил от меня обещание помочь войскам империи преодолеть стену мятежного Корвенига. Поинтересовался, завершили ли мы подготовку. Я заверил князя, что подготовка прошла успешно, что могу выполнить его просьбу в любое время.

Не стал уточнять, что смог бы теперь разрушить Белую стену даже дважды: с подсказки сиера вар Жунора я заготовил два одинаковых заклинания — на случай, если в одном из них при плетении допустил ошибку. Работал над новым заклинанием вчетверо меньше, чем над конструкцией башни. Поэтому лишние полдня сидения в кресле меня не испугали.

Выслушал от князя порцию хвалебных восклицаний. А вот его предложение отправиться к стоявшим вокруг Корвенига имперским войскам стало для меня неожиданностью. Но отказываться не стал. Пожалел лишь, что отправлюсь к городу мятежников не в сопровождении учителя: сиеру вар Жунору наверняка было бы интересно взглянуть на работу своего заклинания.

* * *

Лагерь имперских войск встретил нас запахами южных трав, дыма чиманы, оружейной смазки, немытых человеческих тел. И многоголосым гулом голосов, треском насекомых, завыванием ветра, что проникал в походную палатку, внутри которой мы с князем вышли из портала. А ещё меня впечатлили закат, окрасивший небо в ярко алый цвет; и высокие, блестящие, точно натёртые жиром, городские стены.

Я выглянул из палатки — замер, разглядывая представшее передо мной зрелище. Стена Корвенига (наверняка это и есть та самая Белая стена) сейчас не выглядела белой — скорее светло серой, с алым оттенком. Казалась построенной не из камней, а вытесанной из гигантской цельной скалы (как и Трузиланская башня). Такое точно не могли создать руки людей или охотников — её построили либо боги, либо магия.

Скользнул взглядом по зубцам стен и согласился с утверждением учителя о том, что разрушить подобное защитное сооружение не по силам ни одному человеческому оружию. Долбить эти гладкие стены орудиями — всё равно, что ковырять ствол трёхсотлетнего дуба зубочисткой: трудно даже слегка поцарапать. Я невольно усомнился, справятся ли с такой громадиной заготовленные мной плетения.

Но вспомнил, как легко разрушение превращало камень в статуэтку розы, всё лишнее обращая в мелкий песок. Для магии, как говорил сиер вар Жунор, нет разницы, на что воздействовать — на маленькие или на гигантские «объекты»: хватило бы для создания нужного плетения маны. Маны у меня точно хватит — в этом я не сомневался. Мысль об этом вернула уверенность, что не я опозорюсь при сражении с Белой стеной.

Нурил не торопил меня — позволил полюбоваться и закатом и стенами города. Потом повёл между украшенными клановыми гербами палатками в другую часть лагеря, по ходу извещая, что военные выполнят любое моё требование, если то поможет захватить город. А ещё князь сулил мне всевозможные награды, если я всё же выполню своё обещание (о награде за разрушение стен, признаться, я раньше не думал).

Он поинтересовался, что именно я хотел бы получить в награду за свой подвиг. Но ничего конкретного я сходу придумать не смог. Промямлил что-то о «чести» и «долге». Причём сам понял, что сказал ерунду (заметил на лице князя улыбку). Нурил заверил, что император щедр, да и он, князь Лерницкий, никогда не отличался скупостью. И что они вместе обязательно придумают, как поощрить меня по достоинству.

На время я вновь почувствовал себя огоньком, пока шагал вслед за князем по военному лагерю. Это пробудило во мне не только неприятные воспоминания, но и радостное предвкушение от того, что я вот-вот могу снова увидеть своего приятеля Гора и… Двадцатую. Я встряхнул головой, отгоняя наваждение; уделил внимание дыханию и положению подбородка; кивал в ответ на приветствия военных.