Стихи рождаются из боли и страданий,
Отчаянья, надежды и любви,
Сомнений, радости и искренних признаний…
Неужто и со зла иль вечной лжи?
И ты свою щепотку опустил
В ту чашу, что пила я беспрерывно,
Добавил радости, надеждой подсластил,
Чтоб сделать жизнь заманчиво-призывной.
Так закодировать себя,
Не ведая о силе слова!
Потом страдаем, что судьба
Немилостива и сурова.
Что за странная женщина,
Странный я человек:
От рожденья обвенчана
Лишь с Россией навек.
Как это растяжимо – «быть с народом»:
С ним можно в вечной мерзлоте копать
И на лесоповал гнать злобно взводом…
Иль в Доме творчества стихи кропать.
Ложь празднует победу на Земле:
Театр удался, и все играют роли,
Сюжеты издавна знакомы все до боли,
И каждый вертится на личном вертеле.
Как нету счёта
маскам лицедейства
Так бесконечны
виды фарисейства.
Так постоянно зеленеют рощи
И птичий щебет оглушает по весне,
И лишь страна всё движется на ощупь,
Эксперименты ставя без конца на мне.
Всё играет роль варяга
Местечковый иудей.
Так кому дана присяга,
Кто любимый вождь-злодей?
Соревнуются два брата,
Властью хвалятся ребята,
Палача два, супостата,
Вечные булат и злато.
Не разгадать вовеки никому
Суть двух божественных явлений:
Что есть Любовь,
И что есть Гений.
Знаешь, Земля вся – всеобщий вокзал:
Кто-то приехал, а кто-то умчал
По колее бесконечной, стальной.
Кто заказал нашу встречу с тобой?
Нашла коса на камень.
А камень был гранит.
Из искры – и вдруг пламень!
И весь простор звенит.
Что дружба? Сладость заблужденья,
Наивность верящей души.
И часто – горечь пробужденья
От снов, что были хороши.
Как, принцев в Европе совсем не осталось?
Что ж я в роли Золушки так задержалась?
Теперь, говорят, надо ждать тридцать лет.
Дождусь. И скажу им всем гордое «нет».
Меня обозвали легко и бездумно.
Меня оскорбили, не чувствуя зла.
Меня похвалили так тонко и умно,
Что всё остальное я молча снесла.
Предутренней звезды нежданное звучанье
Не вы ль устроили мне бурю в океане,
Когда в ореховой скорлупке я плыла?
И, к счастью, кто-то бил и бил на барабане.
Так чья душа на берегу меня ждала?
Вернулось солнце. И душа запела.
И ликовала я, как малое дитя,
И кой-что разрешить себе посмела:
Глядеть в упор на мир, страдая, но любя.
Своим признанием я испугала вас?
Шокировала так легко, со смехом,
Но буду повторять его чрез каждый час,
Чтобы звучало мне волшебным эхом.
Что без страстей я и без их горенья?
Тот выжатый лимон, не нужный никому.
Слова легко забудут вдохновенье,
Но пылкость сохраню я слову одному.
Печалью нежною возьму тебя я в плен,
Чтобы душа твоя затосковала.
Я столько видела здесь, на Земле, измен,
Что даже гневаться я перестала.
Художник спелый плод рисует осторожно,
Чтобы сберечь для глаз земную красоту.
А повторить её в природе невозможно,
Как и художнику, что ищет высоту.
Так, значит, оба мы ушли в подполье?
Какая прелесть, ах какой пассаж!
Неужто затянуло нас приволье?
А как же прошлого бесценнейший багаж?
Когда-то сохранив пылающий очаг,
Очаг любви, что был зажжён не мною,
Упорно наблюдаю, чтобы не зачах.
И было ль по-другому под луною?
Я прокричала смело все свои страданья.
А тут уж новые бегут на смену им.
Утёрла слёзы, что лила я на прощанье.
Пора мне уделить внимание другим.
Надеть бы маску, будто море по колено,
Косить, как многие из зайцев, трын-траву,
Хоть знала уж давно, какой породы пена,
Не наплевать, кто русскую убил Москву.
Когда крушили мир и замысел весь Божий,
Вот тут-то я пришла, сказавши: «Вот и я!»
Нас было уже столько, если считать строже…
«Ишь, поколенье стойких!» – выдохнет земля.
И вызвала огонь всех взглядов на себя,
Сосна, что выстояла в лютые морозы.
Лишь ветер хулиганил, крону теребя.
Он легкомыслен был и не читал прогнозы.
Волна ласкает борт, когда идёт прилив.
А в мыслях был, увы, совсем не этот берег.
И разве он хорош, «спокойствия залив»?
Стих снова не достиг изящества сонета
И, словно озорник, бежит своим путём,
И, даже штрих добавив к облику поэта,
Шутливо напевает что-то о своём.
Как море в шторм – мои воспоминанья.
Девятый вал художник воплотил.
Безумие терпенья – как познанье
Грехов своих, и слабостей, и сил.
На смене вех
Меня убивали. Поставили к стенке,