Магия слова

— Я тебе другой пример приведу: журналисты. Скажем, газетчики проще приживаются на ТВ, чем телевизионщики, пришедшие в печатные СМИ. Потому что газетчик научился ценить слово. А на телевидении слово — воробей. В телесюжете от сказанной глупости можно отвлечь внимание картинкой, монтажом, музыкой, и она не будет резать ухо так, как режет глаз ляп с газетной страницы, который, как известно, не вырубишь топором.

— Согласен. Поэтому из письменного переводчика, который научился ценить слово, стиль, формулировки, дефиниции, может получиться хороший устный. Наоборот — редко. Именно по той причине, которую ты обозначил в примере с журналистами. Человеку, который никогда не переводил письменно, а только устно, будет очень трудно сесть за текст и столкнуться с ранее неведомыми для него проблемами подбора слова, работы со стилем.

— А почему ты до сих пор ничего не сказал о синхронных переводчиках? Это какая-то особая каста?

— Синхронным переводчиком часто всуе называют любого устного, переводящего текст последовательно. Тогда как синхронист переводит одновременно с процессом говорения, параллельно ему. В большинстве случаев это происходит с помощью специальной техники, в 90 процентах — в оборудованной кабинке. Там используется специальная гарнитура — наушники и микрофон. Есть ещё whispering — когда происходит мероприятие, я работаю непосредственно с тобой и тебе на ухо шепчу перевод, не дожидаясь пауз.

— Но ведь это колоссальное напряжение, поскольку у тебя нет ни секунды на обдумывание перевода и ты должен быть предельно сконцентрирован…

— Синхронные переводчики в классическом понимании почти всегда работают парами, сменяя друг друга через 20–30 минут. Поэтому очень важно психологическое взаимодействие между напарниками.

— То есть как первый и второй пилоты, которые время от времени меняются местами. Наверняка есть и сыгранные пары.

— Да, не каждый соглашается работать с каждым. Когда происходит большое международное мероприятие, очень важно, чтобы люди, выступающие в качестве напарников, имели психологическую совместимость.

— Ты вот с кем любишь работать?

— В Москве не так много синхронных переводчиков — несколько десятков. И все мы друг друга знаем. Не так давно ушёл из жизни человек, с которым мы учились и лет двадцать работали вместе очень часто, — Михаил Шишкин. Моих коллег-синхронистов, с которыми я работаю, отличают блестящая эрудиция, находчивость, чувство юмора и уважение к напарнику. Совместимость важна, как важен и психоэмоциональный аспект. Переводчик должен быть расфокусирован в своем восприятии…

— Что это значит?

— Когда мы с тобой говорим на родном языке, у меня есть некий образ, мысль, ощущение, которые я хочу тебе передать. Я заранее не знаю точно, какими словами это выскажу: у меня богатый арсенал выбора. Но есть совокупность образа и смысла, которую я хочу до тебя донести, — и слова эту совокупность обслуживают. Ты отвечаешь мне тем же. Ты специально не вслушиваешься в слова, не видишь, где я ставлю виртуальные запятые, точки, но при этом воспринимаешь от меня определённую информацию или эмоцию. Поэтому при синхронном переводе очень важно не цепляться за слова. Они, за исключением фактической информации — названий, цифр, имен, — здесь не имеют критического значения. Синхронный перевод — это, скорее, детальное изложение темы. Например, если фразу «я никогда не соглашаюсь с этой позицией» можно перевести как «я всегда выступаю против этой позиции» — это будет равнозначно. То есть каждое отдельное слово не несёт в себе смысл — смысл имеет целое предложение.

Также не имеет значения синтаксис. Я могу объединять несколько коротких предложений в одно большое или разбивать длинную фразу на ряд коротких; главное, что это передает смысл, message.

— А как вообще можно так быстро соображать? Здесь же нужна просто реактивность мозга.