Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира

Примечательно, что почти во всех отзывах делался упор на то, какой остроумной получилась книга – и это абсолютно справедливо, поскольку в «Посохе и шляпе» шутки сыпались, как из пулемета. Остается лишь пожалеть, что больше там ничего нет. В те времена Пратчетта считали в первую очередь юмористическим автором. Лишь немногие любители его творчества разочаровались в романе, ведь в общественном сознании Пратчетт являлся комиком – из-за веселых игр в жанре фэнтези со множеством шуток и иллюстрациями Джоша Кирби с полуобнаженной женщиной на обложке (что верно для трех из пяти первых романов из Плоского мира). Пратчетт стал «забавным автором фэнтези», и от этого ярлыка он будет избавляться годы. Впрочем, из всех пяти изданных романов, которые хорошо продавались, три были пародиями, основанными на забавных историях.

Успех сопутствовал ему и в 1988 году, новые поклонники стремились умножить свои коллекции, и их разбаловала возможность выбора. Спрос на первые три романа Терри – «Люди ковра», «Темная сторона солнца» и «Страта» – увеличивался с ростом популярности Плоского мира, и, поскольку все три были изданы достаточно давно, их экземпляры стали раритетами[155]. Пратчетт хотел, чтобы две его научно-фантастические книги переиздали (хотя чувствовал, что слишком детские «Люди ковра» следует переписать, если он хочет, чтобы они стояли рядом с более поздними работами).

Издательство Corgi согласилось переиздать «Темную сторону» и «Страту», заказав новую обложку у Джоша Кирби с таким оформлением, чтобы оно соответствовало книгам из серии «Плоского мира». Оба романа вышли 22 апреля, извлекая выгоду из позитивного шума, который поднялся после публикации «Посоха и шляпы» – с тех пор прошел всего месяц. К концу 1988 года у Пратчетта уже вышло шесть книг в мягких обложках плюс две новые в твердых. Он напряженно работал, чтобы продвинуть их, появляясь на всех конвентах, куда его приглашали, пытаясь, как писал Дэвид Лэнгфорд в Ansible, «установить рекорд по числу званий “Почетный гость” за один год (и отдавая свою жизнь в мои руки, когда каждый раз произносил одну и ту же речь)». Теперь он уже был завсегдатаем на подобных мероприятиях, даже привозил чемоданчик, чтобы всегда иметь при себе джин с тоником на выходные, зная, что обслуживание в барах едва ли будет на высоте. Пратчетт с радостью подписывал все, что оказывалось перед ним, и охотно принимал выпивку из бара от любого, кто ее предлагал. Как и прежде, он прекрасно знал, что встречи с фанатами есть ключ к сохранению долголетия автора.

В ноябре вышли «Вещие сестрички», одна из лучших ранних книг «Плоского мира». Если «Посох и шляпа» казались шагом назад, то «Вещие сестрички» стали тройным прыжком вперед. Матушка Ветровоск вернулась и на этот раз привела с собой подруг. Три ведьмы в сердце «Вещих сестричек» стали едва ли не самыми замечательными творениями Пратчетта – Матушка, могущественный и безоговорочный гордый лидер ковена; Нянюшка Ягг, чрезвычайно дружелюбная, склонная к флирту пожилая леди, какую можно встретить в пивной во время ланча, и Маграт, ведьма нового века, как из учебника, идеалистка с широко раскрытыми глазами, которой мешает собственная наивность. Идея трех ведьм (или богинь, или призраков) уходит в далекое прошлое литературы и истории, и Пратчетт извлек их из сотен различных источников, чтобы собрать вместе, от пожилых леди из его детства до современных любительниц спиритизма, с которыми он не раз сталкивался как журналист в Западном графстве, поэм Роберта Грейвса и работ оккультиста девятнадцатого века Алистера Кроули, через викканские идеи двадцатого века «девушка, мать и старуха»[156]. Матушка, нянюшка и Маграт родились из столетий волшебных сказок, и Пратчетт смотрел на них сквозь призму трех ведьм из «Макбета».

Как и с многими другими лучшими идеями Пратчетта, история началась с шутки. В более поздние годы он обижался, когда для описания его работы использовали слово «пародия» – Терри считал его пренебрежительным. С «Вещими сестричками» это честное определение. Терри начал писать книгу, имея в голове единственную сцену и, так он утверждал, ни малейшего представления о сюжете, теме или персонажах, за которыми мог бы следовать. Он лишь представил трех ведьм на продуваемом ветром болоте в самый разгар ночи:

«Варево в котле наконец поспело, и послышался чудной писклявый голосок:

– Когда мы вновь увидимся втроем?

Ответ последовал не сразу. Наконец другой голос, наделенный более привычными уху модуляциями, произнес:

– Вернее всего, что в следующий вторник…»[157]