Магия тьмы

Ему вспомнились слова матери, и ее голос, звонкий, как колокольчик, вновь зазвучал в его сознании: «Ты никогда не думаешь о последствиях, Альфи. Так нельзя. Если ты хочешь стать королем, ты должен ставить интересы народа превыше своих собственных. Всегда».

То магическое существо угрожало всему королевству, а не только его семье. Поэтому принц должен был взять на себя ответственность за содеянное. В первую очередь нужно разобраться с черной магией. Незамедлительно.

Финн кивнула, принимая бурлившие в нем чувства как должное. Он не понимал, как ей удается оставаться настолько спокойной. Она ведь видела в Голубом зале то же, что и Альфи. Почему она ведет себя настолько беззаботно, когда он едва-едва сдерживает дрожь?

– Ты не волнуешься из-за того человека? – спросил Альфи. – Игнасио?

Девушка вздрогнула, услышав это имя, как ребенок при раскате грома, но сразу же взяла себя в руки. Ее лицо приобрело невозмутимое выражение.

– Я мало чего боюсь, принц. И тратить страх на Игнасио не стану, – почти прорычала она.

Губы Финн изогнулись в насмешливой ухмылке, почти скрывавшей бушевавшую в ее душе бурю. Почти.

– Ладно, эти твари уже достаточно отдохнули. – Финн стукнула пятками по бокам своего коня и пустилась в галоп, взметя перед носом у Альфи облачко пыли.

25. Бессмертный

Очередное тело осело пеплом, и Игнасио раздраженно цыкнул зубом.

Он сидел в «Синем наперстке», залитом кровью трактире, который теперь считал своим. Именно сюда он пришел, когда только получил силу – и восторг перед ней вызвал в нем столь жгучую жажду крови, что всем здесь пришлось поплатиться за это. Стража убрала трупы, но кровь осталась, она залила все поверхности, багровое доказательство его могущества. После резни трактир закрыли, и Игнасио устроил здесь убежище, место, куда он мог приводить новых жертв из Грани и заражать их.

Целую ночь он бродил по кругам города, выискивал подходящие тела, в которые могла вселиться черная магия, но все одержимцы распадались в прах. После нескольких часов неудачных поисков он вернулся в «Синий наперсток», чувствуя нарастающее разочарование. Лучи утреннего солнца ударили в окна трактира. Магия просила его не останавливаться, но Игнасио не мог себя заставить и дальше заниматься этим, ведь в его сознании барабанной дробью стучало ее имя:

«Финн. Финн. Финн».

Отхлебнув рома со специями, он пнул пепел, оставшийся от очередного идиота. Игнасио проделал весь этот путь ради нее. Тогда он видел лишь расплывчатые цветные пятна и линии, карманы были пусты. Ему удалось уговорить матроса взять его на корабль, рассказав трогательную историю о давно потерянной сестре, которую он надеялся найти в городе, чтобы не умирать в одиночестве, еще и слепцом. Матрос пожалел его и предложил внезапно освободившуюся каюту на корабле – один из пассажиров пропал прошлой ночью. Очень странная история. Ну, не для Игнасио. Он убил того человека. Затащил его в подворотню и перерезал горло. Но всем остальным исчезновение пассажира казалось очень странным. Впрочем, Игнасио был не против позабавить остальных странными историями.

Он приехал в столицу, потому что в детстве, когда щечки у Финн еще были круглыми, она часто говорила, что хочет побывать в Сан-Кристобале на фестивале Равноденствия. Поэтому Игнасио приплыл сюда – и получил тут силу, дар самих богов. Он показал дочери, настолько могущественным стал, и все же она отказалась повиноваться ему. Сбежала, как вода утекает сквозь пальцы. Мужчина сжал руки в кулаки, и острые черные ногти впились в ладони. Темная магия залечила порезы от ногтей в мгновение ока, поэтому Игнасио даже не успел насладиться болью.

Он вспомнил тот день, когда взял Финн к себе. Воспоминание было ярким – то был для него поворотный момент, изменивший течение всей его жизни. К тому времени Игнасио уже несколько дней следил за девочкой, и живая тень у ее ног взывала к нему, зеркальное отражение его тени. Финн рылась в мусорной куче между двумя трактирами, надеясь отыскать там остатки еды. Кости просвечивали сквозь кожу, как лунный свет, льющийся сквозь стекло. Игнасио подошел к ней сзади, и она сразу почувствовала его присутствие, хотя он не издал ни звука. Чтобы выжить на улице, нужно полагаться на инстинкты.

Насторожившись, девочка злобно уставилась на него. Для такой хрупкой малышки было в ней что-то пугающее.

«Где твои mamá и papá?»[64] – спросил Игнасио, склонив голову набок.

«Умерли. – Ребенок выхватил из грязных ножен на поясе маленький кинжал. – Их похоронили несколько дней назад. Теперь их жрут черви. И тебя сожрут, только тронь меня!»

Игнасио невозмутимо улыбнулся. Он понимал, что девочка слишком часто сталкивалась на улицах с людьми, чьи намерения были совсем не благовидными. Едва ли можно было винить это дитя за то, что она размахивает оружием и скалит зубы.