Магистр

Всадник спрыгнул с края гигантской колыбели на воду и пошел в обход убежища гигантского младенца, ведя по бортику рукой.

– Я выполнил заказ, Высокий тарн, – сказал он. – Дальние края завоеваны и приведены под твой скипетр. Правда, в определенных местах сохраняется напряженная пограничная ситуация. Погибли все жуки, возникли новые боги и страхи, однако и то и другое держится в узде. Дальше они как-нибудь сами.

Стена люльки распахнулась перед магистром дверью. Он вошел внутрь и положил на мягкий пол Полотняную книгу, взятую в корешке в твердую зеленоватую кожу и проклепанную медными скобами.

– Эту вещь сделали основатели смиренного товарищества писцов острова… Рэтлскар, – сообщил всадник. – Здесь все записано в подробностях, и на каждую страницу наложена печать преобразования. Я вернулся, выполнив задание, и готов взять у тебя плату.

Высокий тарн перекатился набок, к всаднику. Круглые младенческие глаза, каждый размером с тарелку, смотрели со злым любопытством.

– Слишком быстро, – сказал титанический ребенок недоверчиво, выдувая огромные слюнявые пузыри. – Расскажи подробнее. Что за жуки? Почему погибли? Откуда взялись смиренные писцы, и что такое печать преобразования? Что еще может подтвердить твой рассказ, кроме книги? Наверняка твой искусный орден может создать что угодно, не только книжку.

Всадник опустился на подушки, привычно сложившись в неудобном пространстве, и утомленно вздохнул:

– Ты прав. Я отсутствовал слишком долго, а тебе полезно слушать сказки. Да и кое-какие сувениры у меня с собой есть, – он кинул на перину большую золотистую чешуйку с ладонь размером, пояснив: – Это часть страхов Рэтлскара. Змеиные наездники, носители таких вот чешуек, полностью извели жуков – коренное местное население, странных существ, наделенных не только оригинальным интеллектом, но и другими качествами, которые мы обычно приписываем лишь людям.

Почему-то всаднику не хотелось рассказывать Высокому тарну, что он дал значительной части жуков уйти в Ход. Он продолжал:

– Что же до писцов… мы долго плыли, и твои безграмотные люди научились письму. Печать преобразования – это знак, модифицирующий реальность при помощи правильно направленного мыслительного процесса. В вашем… в этом мире всегда верили в преобразователей.

Помолчав, всадник извлек из кармана кусок покореженного и обожженного железа.

– Есть еще вот это. Только это я тебе не отдам, – заметил он непоследовательно. Было ясно: комментировать металл он не собирается.

Глаза тарна пожелтели, и, недолго поборовшись с собой, младенец начал плакать, вначале негромко, а потом все более оглушительно и раскатисто, для пущей убедительности катаясь туда-сюда и стуча огромными кулаками по дну люльки. Но охрана – видимо, привычная к этим проявлениям, – никак не реагировала. Не реагировал и всадник: сидел молча и невозмутимо ждал. Пугающая сцена продолжалась довольно долго, пока, наконец, тарну не удалось овладеть своим странным непослушным телом.

– Что это? Темное железо старого мира? – спросил он, медленно выговаривая слова. – О нем написано в Священном Брахатане? Из него сделан столб, поддерживающий Небо? – помолчав, он констатировал:

– Ты и правда доплыл до края мира.

Всадник тоже молчал, озирая горизонт.

– Это железо я не хочу обсуждать, – наконец сообщил он, разжав губы.

– Что же, ты и о нем знаешь больше, чем говоришь? – подозрительно спросил император-младенец и продолжил недовольно: – Прежде чем отдавать плату, я хочу знать, кто ты. Правду об ордене. Как жаль, что мне никогда не увидеть землю, что ты открыл для меня!

И опять лицо его исказила злобная гримаса, словно бы в отражение шторма, собиравшегося на море, где плавала колыбель, но и это не нарушило доброжелательной безмятежности всадника.

– Было бы очень… – всадник помедлил, но все же нашел мягкое слово, – неприятно добиваться у тебя положенной платы после всего, что было сделано, – магистр поднялся. – Мы должны исполнить договор. Если бы орден не прекращал на этом своего существования, я бы взялся за твою проблему, вернул тебе взрослое тело и направил в Рэтлскар размяться. Но увы. Сейчас я покину эти воды и Камарг, унося твой доспех, вернусь в штаб-квартиру всадников в Свинцовом дворце, и ордена в Уре больше не будет, – всадник сложил руки на груди и повторил: – Доспех, о Высокий тарн.

– Не будет? – удивленно повторил тарн. – Но почему? Хм-мм… – он ухмыльнулся, открыв беззубый рот. – Не будет. Вполне возможно. Что ж, Джонар отдаст тебе доспех чуть позже, а пока разреши задать еще один вопрос. Скажи, ты помнишь дело Красных грибов?

Всадник добродушно улыбнулся, как это принято между взрослыми, любующимися милым младенцем (выглядело это довольно зловеще), и ответил:

– Да, конечно, я помню дело Красных грибов. Один из всадников выполнил заказ и получил вознаграждение, как и положено. Лично я тогда был в Хуцау.

Внезапно всадник заметил, что бури теперь было не избежать: волны выросли до угрожающих размеров, а колыбель раскачивалась все сильнее. Где-то высоко в сгущавшихся грозовых облаках парил безмятежный Джонар сед Казил со своей гвардией.