Магистральный канал

Мечик закрыл глаза и еще глубже зарылся в сено. Ему было страшно шевельнуться, чтобы не выдать себя злопамятному Чижику. Никто не увидит, никто не услышит, как сдавит он горло Мечика своими здоровенными ручищами. Мечику вдруг показалось, что у него страшно заболела шея, ему стало трудно дышать, как будто не хватало воздуха. Он широко раскрыл глаза и вдруг заорал не своим голосом. В следующее мгновение он уже ничего, кроме угрожающего огня, не видел. Огонь медленно и неотвратимо расползался шагах в трех от неподвижно лежащего Демки Чижика. Сухое сено трещало, словно порох. Закачались, запрыгали в кровавом отблеске пожара затянутые паутиной и пылью стропила, весь огромный переплет крыши. Вот-вот пламя доползет до вороха сена, где так часто находил себе приют Мечик, доползет и охватит пламенем смолистый решетник… Запылают, затрещат в огне доски потолка… Дико, по-звериному заревут коровы и начнут биться о крепкие, словно каменные, стены хлева, ломая себе рога, сбивая с ног людей, которые будут пытаться выгнать их в темный проем дверей, в черную ночь.

Но что такое? Мечик совсем не чувствовал жара ни руками, ни лицом. Холодный огонь катился под него и сразу же затухал, курясь лишь некоторое время струйками ядовитого дыма. Мечик словно одержимый бросался на живот, бил своими маленькими ладонями по зыбким и непокорным языкам пламени. Затухая, придушенное неутомимым мальчишкой, в одном месте, оно тотчас же возникало в другом, словно его магнитом вытягивал на поверхность легкий, как пар дым.

Мечик уже потерял представление о времени, не чувствовал самого себя. И хоть на чердаке снова было по-прежнему темно, он все еще продолжал кататься по доскам потолка. Как во сне промелькнуло под пальцами что-то похожее на бутылку и со слабым звоном покатилось по доскам… Потом возле него топтался и стучал кто-то грузный, как слон… А в глазах у него все еще горели бесконечной чередою ненасытные, непобедимые языки пламени, гудела в ушах глухая огненная буря. И вдруг громовой выстрел ударил где-то во дворе, за кровлей коровника. И тот час же исчезли из глаз и пламя и весь окружающий его мир. Мечик уже не слышал, как кто-то поднял его и начал обшаривать карманы. Не слышал и того, как кто-то потащил его к дверям чердака.

Очнулся он в помещении молочной, на широкой, чисто вымытой лавке. Пузатый фонарь «летучая мышь» стоял на окне, освещая склонившегося над Мечиком человека. Это был Павел Дераш. В руках он держал чашку с водой и брызгал ею в лицо Мечику. Когда он очнулся, открыл глаза, Павел выпрямился и поставил чашку на окно.

— Мечик! Ты видишь, где ты?

Еще трудно было Мечику пошевельнуться, трудно ворочать языком. С каким-то вялым безразличием смотрел он на аккуратно расставленные возле печи диски сепараторов, на длинный, ряд серебристых бидонов вдоль стены. Еле уловимый запах молока стоял в воздухе. Острее пахли свежевымытые и выскребенные дресвой деревянные стены, пол и табуреты.

Павел был одет в короткий полушубок. За плечами у него висела длинноствольная берданка деда Брыля. Мечику в эту минуту показалось, что с тех пор, когда с этим ружьем похаживал старый сторож, прошло много-много времени… Может, сказочные приключения деда Брыля и его связь с таинственными ночными путниками — только сон, который приснился Мечику в этом насыщенном молочными парами помещении. Но как он, Мечик, здесь очутился? Почему стоит возле него Павел?

— Ну, брат, а я уж думал, что тебе капут! — снова заговорил Павел, пододвигая себе табурет. И как только он сел, Мечик сразу же вспомнил, почему он тут оказался.

За спиною Павла стоял Демка Чижик. Ворот у него был распахнут, а лицо и одежда покрыты серым пеплом. В пепле были и руки Чижика.

— Вот, Павел, какие есть дети на сегодняшний день! — заговорил бывший председатель. — Иду это я своей дорогой и вижу — свет на чердаке. У меня, брат, все в груди на сегодняшний день так и похолодело. Вскочил на помост — а он там покуривает себе и на огонь любуется. Вот! Счастье, что черт меня надоумил посмотреть. А так бы тысяч триста и накрылись… Ты у него карманы осмотрел?

— Не-ет…

— Посмотри… А то он еще после отпираться вздумает…

И не ожидая, пока это сделает Павел, Чижик подскочил к Мечику и вывернул у него карманы. На пол полетели: пачка папирос, коробок спичек, брякнул посиненный ультрамарином револьвер.

— Ну, что ты на сегодняшний день скажешь? Тоже курильщик нашелся! Счастье твое, Павел, что я нарвался на все это дело. Дорого бы обошлось тебе сегодняшнее дежурство.

Чижик говорил, продолжая выворачивать карманы. Павлу почему-то казалось, что Чижик выворачивает не карманы, а ковыряется толстыми грязными пальцами в чистой невинной детской душе. Его передернуло, когда Чижик спокойно достал осколки перламутровой черепашки, позеленевший патрон, несколько мелкокалиберных пуль…

В следующий момент Чижик никак не мог понять и сообразить, что произошло с Павлом, Рванувшись к дверям и распахнув их настежь, сторож крикнул глухим голосом:

— А ну, выметайся отсюда!

Чижик все еще ничего не понимал. Он не тронулся в места.