Магл

— Папа! Папа! Я умер? Папа, не молчи.

— А что ему нужно сказать тебе?

Я опять обернулся. Рядом с мальчиком стояла женщина. Её длинные белые волосы доходили до талии, а серебристая мантия переливалась. Мальчик держал её за руку.

— Ты умер. Твой отец меня упросил вернуть тебя, но, знаешь, просто вернуть я не могу. Твой мир не в моей власти. Я отправила тебя в другой мир, тот, который сделала я.

— Кто вы?

— Я Демиург. Слышал о нас? — дождавшись кивка, женщина продолжила: — Вижу, ты подкован в этих вопросах. Это маггл Дадли Дурсль и он умер, но я не планировала его смерть, ты займешь его место.

— Мир Роулинг? Я… мне…

— У тебя нет выбора, сын.

— Отец прав, либо вечное забвенье, либо жизнь Дадли. Это не мир Роулинг. Мой друг, один из Демиургов решил немного пошутить и нашептал женщине историю о мальчике. Но у неё всего лишь сказка для детей, которая отличается от реальности.

— Что я должен сделать?

— Ничего. Живи, твори, меняй, учись! Живи!

— А канон? Волдеморт? А Дамблдор?

— Как хочешь. Я не буду вмешиваться. Всю твою прошлую жизнь я скрою от любопытных персонажей. То, что ты читал и смотрел — лишь один из множества вариантов развития сюжета.

— Пап, а как же мама?

— Тебя сбила машина, насмерть. Тебя и ещё семь человек. Мама будет горевать, Дмитрий заберёт её к себе в Дрезден. Через три года у него родится сын, он назовёт его Игорем. В честь тебя… Живи, сын!

— Живи! — сказал Дадли, и меня поглотила темнота.

Глава 4 Новое тело

Курсивом выделены слова, произнесённые героем на русском языке.

— Разряд.

— Не дышит.

— Разряд.

— Нет пульса.

— Ещё разряд! Давай, пацан, живи!

— Есть пульс! Мальчик жив. Отсутствие сердечного ритма — три минуты.

Сознание возвращалась неохотно, голоса доносились как сквозь вату.

— Миссис Дурсль, у вашего сына сердце не билось три минуты.

— С ним всё будет хорошо?

— Пока рано о чём-то говорить. Сейчас он под действием наркоза. Вам лучше пойти домой. Вас ещё один ребенок дожидается. А вашему старшему нужны здоровые и выспавшиеся родители и брат. Позвоните утром, мы сообщим вам о состоянии ребенка.

— Доктор, я позвоню.

— Да, миссис Дурсль. Утром. Дня через три приводите мужа и сына. Вашему Дадли нужно быть в кругу родных. Он сможет поговорить с братом и вами.

Дверь захлопнулась, и я остался в тишине. Я остался один в палате. Итак, что мы имеем. Я Дадли Дурсль, и мне плохо. Сознание уплыло, я погрузился в сон.

* * *

Я лежал на кровати на спине и пялился в белый, чисто выбеленный потолок. Уже две недели я лежу в больнице. У меня отдельная палата, сиделка одна на три палаты. И я в шоке. Нет, не так. Я в шо-ке! Глубочайшем. Апатия во всей красе. Были мысли выйти в окно или вены резануть. Были. В такие моменты вспоминалось лицо отца, моего отца Сергея Сергеевича Соболева, офицера Российской Федерации, Героя России и его слова: «Живи, сын!». Я отступал от окна, клал на стол нож, отходил от зеркала, сжимая в руке кружку. Мне часто снились мама и брат, племянники. Снилось, как Анна, жена брата, варит пельмени, а я ещё вредничаю, что они недосолены. Снилась сцена и концерты, снился барабанщик Рома, клавишница Люда, басист Тарас. Снилось, что мы играем на сцене. Часто вспоминал стеснительную англичанку Элис. Мы познакомились в Цюрихе, она, как и я, приехала на концерт Rammstein. Она же и рассказала мне про мир Роулинг. С ней я прочитал все книги, кучу фанфиков, пересмотрел кино, играл в Поттера у ролевиков. Она была чудом для меня. Весёлая, живая! Хогвартс, Средиземье, Нарния и многое другое я прочитал, просмотрел, поиграл в них благодаря ей. Элис, милая, ты будешь ждать от меня письма, потом поедешь одна на концерт, а потом… Что произойдёт с милой Элис, когда она узнает о моей смерти, думать не хотелось. Теперь меня нет. Нет больше Соболева Игоря Сергеевича, рокера и балагура, программиста, любимого сына-брата-дяди-друга. Нет меня. НЕТ МЕНЯ! Опять, опять эти слёзы. Последний раз я плакал в двенадцать лет, когда умер наш старый кот Дорофей. Вновь слёзы, я оплакивал себя, свою жизнь, мечты, жалел себя и маму. Мама, мамочка, родная. Как же ты без меня? Как же я без тебя? Мамуля, забери меня, забери, прошу. Я рыдал в подушку, слёзы лились потоком, не мог остановиться…

Это только в фанфиках да в романах попаданец бодро вскакивает на ноги, хватает дракона и идёт свергать короля. На деле всё сложнее.

Очнувшись в палате после разговора Петуньи и доктора, я понял, что связан и говорю с трудом, но понимаю английский. Спасибо тебе, Демиург, благодарен по горло! Связали меня, видимо, чтобы не учудил чего, когда в себя приду. Помню, в прошлой жизни, лежал со мной в палате мужик-летчик. Так он, после операции, всё в окно выйти хотел. Тогда мне стало понятно, зачем нужны решётки на окнах третьего этажа.

Через минут двадцать после моих попыток освободиться в палату заглянула сиделка и сразу же убежала. Ещё через десять минут пришёл доктор в белом халате.

— Как вы себя чувствуете, молодой человек?