Магнат

Первое, что я сделала, вернувшись домой — переоделась. К концу дня, я готова была зарыть свои кожаные леггинсы и сапоги после почти двенадцати часов ношения. А также лифчик. Я не могла почувствовать себя лучше, сменив модные вещи на уютную фланелевую пижаму и теплые носки, которые выглядели не совсем красиво.

Я заварила себе чай и написала на электронную почту Эдуардо, подробно описав, что предстоит сделать и пригласила его завтра к нам (на остров, если он будет свободен), иначе нам придется искать другое место для встречи. Я предположила, что молодожены захотят обвенчаться в Каменной Церкви, очень старой каменной часовни, расположенной на каменистом берегу. Часовня выглядела сурово, не презентабельно, но напоминала часовню на острове Камберленд, где Джон Кеннеди-младший и Каролин Бессет поженились. Эта часовня, однозначно, то что надо.

Часы показывали десять, когда я взяла своей телефон, чтобы взглянуть на фотографии Германа и Нэн. А потом увидела фотку со спагетти и фрикадельками. Не знаю почему, но я решила написать Калебу сообщение. Это было очень глупо с моей стороны, но я хотела таким образом еще раз извиниться. Я чувствовала ужасный осадок от того, что наш разговор закончился на сравнении западного и южного побережья. Оуч. Это явно было стервозно с моей стороны. То, что я говорила было полным позором, несмотря на то, что точно своих слов я вспомнить не могла. Спасибо, тебе Господи.

Но я точно запомнила слова, сказанные мне Калебом, что я буду вспоминать о нем всякий раз, когда увижу фрикадельки.

Моя смс-ка была самым меньшим, что я смогла сделать, показав свою воспитанность, уверяла я себя, выстукивая пальцами сообщение:

Вспоминала о вас сегодня вечером за ужином.

Брук

И я приаттачила фотку своей тарелки с фрикадельками, нажав отправить.

9.

Калеб

— Мать твою! — Мать твою, говно, пидарас, ублюдок. Появился ли у меня шанс, что она, действительно, захотела со мной связаться? Я уставился на смс-ку Брук и мне так захотелось ей позвонить. Мне захотелось поговорить с ней, в основном, чтобы услышать, как она произнесет мое имя своим красивым, приятным голосом. «Это Калеб звонит?» Я словно слышал, как она это говорит. Я точно слышал тембр ее голоса, когда она будет произносить эти слова.

Но я не мог позвонить ей сейчас и неважно, как сильно я этого хотел.

Иначе все мои планы на понедельник будут разрушены. Она не знала, что я хочу воспользоваться ее услугами, как дизайнера интерьера по капитальному ремонту моего пентхауса, и конечно же, она ничего не знала о моей семье, которая наняла ее бабушку в Блэкуотер еще до моего рождения. Сначала я должен был все же осуществить свой план по Блэкуотеру, а потом уже собирался рассказать все Брук, кто я на самом деле, когда мы будем вместе, и к тому времени я собирался исправить все ошибки, которые совершила моя семья. Иначе, она не даст мне единого шанса. Брук четко дала понять, что мое место на западном побережье, в особняке, где обитали все остальные, такие же безумно-богатые сволочи, не понимающие жизни простых людей южного побережья. И я, словно в голове опять услышал ее голос, когда она произносила эти слова.

Я не волновался представиться полным именем, поскольку многие дальние родственники жили на Блэкстоуне, но даже несмотря на это, моя фамилия была достаточно распространенной, поэтому в понедельник я не собирался быть анонимом. И мне не хотелось, чтобы она узнала, что в эти выходные я был на острове, и если я ей сейчас позвоню, то обязательно уступлю сам себе и попрошу ее где-нибудь встретиться. Она была слишком сильным для меня искушение, слишком большим искушением, что я даже не доверял себе.

Но ее смс-ка сделала меня чертовски счастливым. Брук вспомнила обо мне за ужином. Она вспомнила того идиота, с черными глазами, неразборчиво что-то бормотавшего, но она не удалила мой номер телефона из своих контактов.

Я разглядывал фотографию, которую она мне отправила и задавался вопросом — во сколько она ужинала и с кем. Я хотел знать каждую мелочь, касательно ее.

У меня закралось подозрение, что это было примерно в то же время, когда я дрочил в душе, думая о ней. Почти трогательно. Что бы она подумала обо мне, если бы узнала?

Лукас неторопливо вернулся в игровую комнату с бутылкой виски Lagavulin в одной руке и двумя сигарами Cohiba Espléndidos в другой.

— Что, за мать твою, с тобой происходит?

— Мне нужно немного принять Lag, прежде чем я что-то тебе расскажу, брат.

— Брук — вот почему ты прилетел сюда. Я уже додумался до этого.

Я многозначительно посмотрел на бутылку виски в его руке, промолчав.

— Хорошо, я подожду, — сказал он, опуская свою задницу рядом со мной и начиная наливать.