Магнат

— Брук, ни за что я не оставлю тебя здесь без охраны и не выпушу из поля своего зрения при сложившейся ситуации. Ни в коем случае, так что ты можешь просто забыть о своей идее, детка, и выбросить ее из головы. — Он зыркнул на меня так, я никогда не видела раньше у него такого взгляда. — Ты вернешься со мной в Бостон, пока я не сделаю твое место нахождения здесь безопасным для тебя, — подчеркнул он, потянувшись ко мне.

— Но я не хочу, — сорвалась я, отстранившись от его руки. — Это не мой выбор. — На этот раз слова прозвучали как слабый шепот.

Он замер, его глаза стали огромными, пока он смотрел на меня.

— Я знаю, что это не твой выбор, но и не мой, я пытаюсь, чтобы он был приемлемым для нас обеих. — Его хмурый взгляд сменился на более мягкий, он снова протянул руку ко мне… медленнее на этот раз, но всем своим видом показывая, что не примет отрицательный ответ… притянул меня к своей груди.

Я разрешила ему удерживать в своих объятиях, слушая, как он называл мне уйму причин, почему мне не стоит бояться и вернуться с ним в Бостон. Он сказал, что потребуется время, чтобы поставить охранную систему в коттедже на острове… и это разбило мне сердце. Я не знала, как ему сказать, но знала, что своими словами причиню ему еще большую боль. Я была так напугана и в тоже время чувствовала себя как эгоистичная стерва, но это меня не остановило.

— Но, Калеб, ты сказал, что готов войти в мой мир вместе со мной. Ты так сказал, — напомнила я ему, понимая, что это ничего не изменит в данной ситуации.

— Я помню, что говорил, Брук, и я готов, но мне нужно время, сейчас целое гнездо гремучих змей пытается раскопать твою историю, и я смогу обезопасить тебя, забрав с собой обратно в город, где у меня есть средства и ресурсы, удерживать их, мать твою, как можно дальше от тебя.

— Это не навсегда, Калеб, ты понимать? Я поеду на некоторое время только из-за соображений безопасности. Я не буду постоянно жить с тобой в Бостоне. Хотела бы я ради тебя, потому что твой дом и работа там. Но я знаю, что не смогу. Мне трудно объяснить, но мне н-н-необходимо жить здесь, на острове. — Я вздрогнула и выдохнула, мне казалось, что не хватает воздуха.

— Я понимаю, детка,— спокойно ответил он.

— Понимаешь?

— Да. Я понимаю, что тебе необходимо, потому что люблю тебя и хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Мы можем жить на острове, если в городе тебе не нравится. Мне собственно без разницы, я могу прилетать и улетать за несколько минут на чоппере, но… и это одна огромная задница, я не могу решить это в одночасье. Для этого нужно время, чтобы у нас здесь было подходящее место, охраняемое и особенно с ограниченным доступом идиотов, которые захотят приблизиться к тебе.

Я кивнула ему в грудь, вдыхая запах его одеколона, который помогал мне прийти в себя от перегрузки эмоций.

— Спасибо. Прости, что столько доставляю тебе проблем. Я хотела бы чтобы все было по-другому, но мои желания не меняют того, как сильно я люблю тебя. — Его слова заставили меня полюбить его еще больше, если честно. Он не пытался заставить пойти на его требования, просто принять изменившуюся ситуацию в нашей жизни, связанную с нашей безопасностью и моей потребностью. «Я понимаю, что тебе необходимо, потому что люблю тебя и хочу дать тебе все, в чем ты нуждаешься». Моей маме отец никогда такого не говорил.

Он вздохнул, и я почувствовала, как будто это был его вздох облегчения. Я уже научилась считывать его язык тела.

— Ты даже не представляешь, насколько мне необходимо было услышать эти слова от тебя, детка. — Да. Я была права. — И я не хочу, чтобы ты стала другой… ни за что. Будь такой, какая ты есть и ни о чем не сожалей.

— Несмотря на всю эту передрягу, факт остается фактом — ты замечательный человек. Я до конца так и не понимаю, почему ты до сих пор от меня не сбежал. Ты остался со мной, признался в любви, пообещал жить здесь в моем коттедже и у меня такое чувство, словно это сон наяву. Это не может быть реальностью.

— Это как раз реально, Брук. Все реально.

После нескольких минут молчания он спросил:

— Готова?

— Готова, — соврала я.

Пока я везла нас на вертолетную площадку, размышляла над нашей ситуацией. Я понимала, что пройти ее мне будет не легко, особенно постоянно видеть себя в новостях и в сплетнях журналов, и я поклялась себе их не читать. Но сама мысль, что кто-то будет писать о моей личной жизни, скручивала мне живот. Вопрос с папарацци будет довольно трудным для меня, чтобы я смогла его пережить. Мне хотелось выдержать и выйти с достоинством, мне не хотелось, чтобы Калеб слишком об этом переживал, но я не могла отрицать, что в моем сердце поселилось беспокойство.

Я сама не знала, достаточно ли я окрепла и набралась сил, чтобы выйти из этого дерьма невредимой… думаю мне предстоит это выяснить.