Магнетрон

Об этой сказке думал Веснин, после того как расстался с Сидоренко. В шесть часов утра он ступил на борт самолета, который мгновенье спустя оторвался от земли и стал набирать высоту. В одиннадцатом часу того же дня Веснин уже выходил из ворот Московского аэропорта, отсюда на такси он помчался в главк.

Но попасть на совещание было не так просто: его фамилия не значилась в списке участников. Пришлось побегать вверх и вниз по лестницам, добиваясь в различных отделах Главного управления пропуска на право присутствовать на совещании.

Тем временем Евгений Кузьмич Горбачев успел закончить свой доклад и ответить на все вопросы, выкурить в перерыве несколько папирос, выпить чаю и приготовиться к тому, что он предполагал услышать от товарищей, высказавших желание выступить по докладу.

Как раз к началу прений попал наконец в зал Веснин. Он не мог и теперь еще получить слова — до него записалось двенадцать человек. В зале уже зажгли люстры, а за окном было совсем темно, когда Веснин получил возможность говорить о докладе, которого он не слыхал. На выступление было дано пять минут. Но Веснин говорил и отвечал на вопросы почти целых три часа.

Совещание закончилось поздно.

У Веснина пропал голос, пот струился по лицу, и он вытирал лоб и щеки почерневшим, мокрым носовым платком. Он ничего не ел со вчерашнего дня, он утром в первый раз в жизни поднимался в воздух, и самолет не был приспособлен для перевозки пассажиров, там не было ничего, кроме пространства за бортом, куда можно было сплевывать подступавшую к горлу рвоту. Эту старую грузовую машину качало и бросало всю дорогу — погода не была в то утро «лётной».

Делая свое сообщение об импульсном генераторе сантиметровых волн, Веснин огромным напряжением воли заставил себя преодолеть головокружение и озноб. Все время, пока он присутствовал на совещании, Веснин не хотел ничего, кроме возможности склониться над раковиной и облить голову холодной водой. Он не видел ни Горбачева, ни Угарова и никого другого из тех, кому рассказывал сейчас о своих работах.

Евгений Кузьмич Горбачев не летал перед совещанием на самолете и не постился в течение суток. Но он был так же бледен, как и Веснин. Идеи Горбачева получили признание, он не был никем и ни в чем обижен. Успех Веснина с его магнетронным генератором не был оскорбительно легким или незаслуженным. И все же Евгению Кузьмичу было горько. К концу совещания он выступил в поддержку предложений Веснина. Горбачев работал над своими триодными генераторами более пяти лет. Принятие магнетрона означало, что вся техника, основанная на триодах, должна была уйти в архив; все схемы и конструкции триодных генераторов становились ненужными.

Поздно вечером главный инженер Главного управления электрослаботочной промышленности подытожил предложения, сделанные по сообщению Веснина:

— Всемерно форсировать работу по импульсным магнетронным генераторам сантиметровых волн. Организовать при Ленинградском электровакуумном заводе специальное конструкторское бюро магнетронных генераторов.

В раздевалке главка маленький человечек с морщинистым лицом подошел к Горбачеву и пожал ему руку. Это был харьковский профессор Семен Борисович Кампов.

— Евгений Кузьмич, пройдемтесь немного пешком, — сказал Кампов, когда они вышли. — Нам по пути, я провожу вас. Вы не возражаете?

Горбачев не возражал. Он, оказывается, имел намерение походить по изменившимся московским улицам. Он давно уже не был в Москве:

— Все возился со своими триодами.

Старший научный сотрудник ионосферной станции Геннадий Иванович Угаров вышел вместе с ними. Кампов и его приветствовал весьма сердечно.

— Что касается меня, Гена, — сказал он, — то я в ваши триоды верю, работал с ними и буду работать. Триоды, несомненно, найдут себе применение. Но магнетроны меня тоже интересуют, чрезвычайно интересуют. Одно другому не мешает. И знаете что? Основное — это создать устойчивую эмиссию. Катоды! Катоды — это очень острый, проблемный, я бы сказал, вопрос. И магнетроны тоже не могут быть практически использованы до тех пор, пока не будет устойчивой эмиссии. Катоды, Гена, — это конек вашей Детскосельской станции. Занимайтесь и дальше катодами. Если вы хотите послушать совета старого харьковчанина, то продолжайте свои работы с катодами…

Прощаясь с Горбачевым, Кампов засмеялся:

— А что, Евгений Кузьмич, каков этот Веснин-то, а? Хорош юнец, ничего не скажешь, да только без нас ему не обойтись. Мы с вами еще ему пригодимся, вернее — не только ему. Нашей стране еще нужны такие, как мы с вами, еще как нужны! Вот вам моя рука, даю ее на отсечение, если мы с вами еще не покажем себя. Ого! Наше время еще придет, уверяю вас, и главное на сегодняшний день — это катоды. Можете мне верить, я старше вас, и у меня всегда правильные предчувствия.