Магнит для неприятностей

— А зачем на тебя нападать, запугивать и подстрекать к поискам? Не проще ли прийти, представиться, объединить усилия и поделить поровну найденные ценности? Сейчас не советское время, и опасаться им, объективно говоря, нечего. Тогда к чему такое странное поведение?

— Ты права, это совершенно нелогично. Я бы обязательно обрадовалась обретенной родне. Ведь быть одной, как перст, на всей земле и тоскливо, и страшно. И я с удовольствием поделилась бы всеми ценностями. Но, может, они хотят весь клад себе? Потому и действуют так? Или, может, они обижаются? Ведь наша семья жила безбедно все эти годы и не нуждалась в деньгах. Или есть другие, неизвестные мне причины для вражды! Но я бы все уладила, ведь люди всегда могут найти компромисс и договориться. Так ведь? Слушай, Жень, давай, когда мы вычислим неизвестных, не станем торопиться с полицией, вдруг они и правда родня?

— Спешка нужна только при ловле блох, — порадовала подопечную я, — но давай сейчас не будем забывать, что это всего лишь теория, не подтвержденная доказательствами. А то, я смотрю, ты уже готова выставить плакат на участке с надписью: «Вернись, незнакомец, я все прощу!»

— Ага! — Анна хихикнула. — Я правда такая! Иногда люблю бежать, что называется, впереди паровоза. Но ты продолжай, пожалуйста. Что там еще узнал твой приятель?

— Моя теория о существовании любовницы или побочных детей у Дмитрия не подтвердилась. Все знакомые отзывались о супругах Острожских как о любящей и преданной друг другу паре. Так что адюльтер с той или иной стороны абсолютно исключается.

— Понятно, — кивнула Анна, — но мы ведь на эту теорию и так не слишком рассчитывали.

— Да, наверное. Так я продолжу. Почти сразу после революции Дмитрий Острожский с женой загадочным образом исчезли. То есть, как сказали бы сейчас, абсолютно растворились и пропали с радаров. Но мы-то с тобой знаем, как произошла подобная метаморфоза. А остальные ломали голову и выдвигали различные теории. Правда, ни одна из них не была близка к истине.

— А именно? Раскрой немного тему, это может быть важно.

— Например, поговаривали, что Дмитрий, захватив жену и все семейные ценности, выехал за границу. Но поскольку Острожские — древняя и известная фамилия, они не могли затеряться в тогдашней толпе эмигрантов. То есть не должны были. А след Острожских обрывался именно в России и не появлялся нигде за границей. Вторая версия гласила, что добро Острожских экспроприировали чекисты, а Дмитрия с женой расстреляли по-тихому. И покоятся они ныне в неизвестной братской могиле, среди таких же бедолаг.

— Еще какие были версии? — помрачнела лицом Анна.

— Больше ничего особенного, так, только из области мифов и загадок. Например, поговаривали, что Острожский сменил окраску, то есть искренне принял революцию и пошел на службу к представителям новой власти. А они дали ему новый псевдоним, чтобы никто из «бывших» не узнал да мстить не начал.

— Бред какой.

— Да, и еще, как вариант, поговаривали, что Острожский попал, сменив имя, в разведку. И оставался глубоко законспирированным агентом на протяжении многих десятилетий. И по последней версии, Острожские, сменив имя, изображая крестьян, бежали от революции на далекий север, где и прожили до конца своих дней.

— Понятно. А что стало с имениями Острожских?

— Разумеется, их национализировали.

— Значит, могло случиться все, что угодно. И это плохо, пожалуй. Да и теперь мы совсем не знаем, в каком именно поместье нужно искать. Не можем же мы все подряд объезжать да проверять. Тем более, если поместья находятся на территории суверенных нынче государств, Белоруссии или Украины, это может все усложнить. Замедлить поиски клада, да и вывоз найденных ценностей сделать проблематичным.

— Ты снова торопишься и зря не даешь мне закончить. Вероятнее всего, искомое нами поместье находится в Калужской области. В десяти километрах от Калуги, неподалеку от села Воскресенское. Это самое большое поместье Острожских, там проживали Дмитрий с Евдокией до революции. И вероятность того, что Дмитрий спрятал клад в окрестностях именно этого поместья, равняется примерно девяноста процентам.

— Хорошо. А какая судьба у этого имения?

— Его тоже национализировали, землю раздали местным крестьянам, а сам дом заколотили, и какое-то время он пустовал. Потом, годах в двадцатых примерно, там открыли детский дом. После, во второй половине шестьдесят первого года, детский дом расформировали. А еще через полгода открыли в стенах бывшего поместья интернат для престарелых. В двухтысячных годах в доме был проведен капитальный ремонт, и там открыли частную клинику, которая существует и по сей день. Пользуется хорошей славой, между прочим. И лечиться туда едут буквально со всей России.

— Это хорошо, что дом стоит до сих пор. Но капитальный ремонт, Женя! Если его делали строители, они ведь могли, не знаю, стены долбить, делать перепланировку, ломать простенки и много всего в том же духе. Разве нет? Тогда существует большой риск, что ремонтники могли сами на клад наткнуться. Что ты думаешь по этому поводу?