Магнит для неприятностей

Расстояние до угла было приличное, и пока я приближалась, снова раздался такой шум, будто кто-то весьма крупный, низко пригнувшись, торопливо пробирался к забору сквозь кусты. И в сгустившейся темноте какая-то неясная тень перемахнула через забор. Я удвоила усилия и значительно ускорилась. Стараясь не затоптать возможные следы, я пробралась сквозь кусты, добежала до забора и, упираясь ногой в поперечную планку, взобралась на него, чтобы осмотреться. Здесь было немного светлее, улица освещалась фонарем, который стоял на расстоянии двух дворов, ближе к перекрестку. И насколько я могла судить, была совершенно пуста. Злоумышленник, кто бы он ни был, не мог за такое короткое время пробежать столь большое расстояние, чтобы совершенно скрыться из виду. Значит, он перепрыгнул через другой забор и скрылся на каком-то из соседских участков. Или даже, хорошо зная местность, ушел в интересующем его направлении чужими дворами. Несмотря на столь неутешительные выводы, я все же спустилась на газон и прошлась по улице, осматриваясь, но не смогла напасть на след незнакомца.

Чтобы убедиться, что посторонний все же был на участке госпожи Зуевой, я вернулась в дом за фонариком, чтобы хорошенько осмотреть кусты, забор и землю вокруг. После осмотра я прошла весь участок по периметру, но не нашла больше ничего подозрительного.

Анна сильно нервничала и с нетерпением ожидала моего возвращения.

— Женечка, что ты так долго?! — воскликнула она, едва меня увидев. — Я же извелась тут вся от переживаний! Рассказывай скорее, нашла что-то?

— Трава у забора сильно примята, земля утоптана и несколько веток на кустах сломано. Нас подслушивали этим вечером, в этом не может быть сомнений.

— И много он слышал, как думаешь? — мрачно пробормотала подопечная.

— Судя по тому, как натоптать успел, он там прятался с начала чаепития.

— То есть теперь злоумышленник знает о том, что мы ведем расследование, а также он, вероятно, слышал мои неосторожные реплики о кладе! Боже, какой ужас!

— Не стоит отчаиваться, — постаралась успокоить я расстроенную женщину, — ничего непоправимого не произошло.

— Почему ты так в этом уверена?

— Злоумышленники уже и так знали о существовании клада. Это можно считать доказанным фактом. Что ты решишь начать расследование после совершенных на тебя покушений, тоже не сложно догадаться.

— Только теперь они в курсе того, что мы нашли, с помощью чего трактовать подсказки прабабушки Лиды. А значит, знают, что мы, вероятно, скоро на след сокровищ выйдем.

— Возможно. Но сейчас, пока мы сами ни в чем не разобрались, говорить, что найдена точная карта, ведущая к кладу, слишком рано. И переживать тоже рано. А вот соблюдать осторожность жизненно необходимо. Теперь ты смогла в этом лично убедиться.

— Да, ты была права. И я готова сделать правильные выводы. С этого момента ничего важного на улице не обсуждаем.

— Здравое соображение, и на всякий случай записей никаких не делай. Сейчас противники будут охотиться на информацию с удвоенным пылом.

Пока мы разговаривали, Анна закрыла дверь, зафиксировала ее упором и задернула тяжелые шторы. Потом поставила картину прямо на диван. Мы склонились над полотном, силясь что-нибудь рассмотреть. Но картина сильно потемнела от времени и копоти или каких-то загрязнений.

— Что здесь есть? — начала перечислять Анна. — Поляна, окруженная лесом, вроде бы. На поляне стоит стол, рядом кресло-качалка, на спинку которого небрежно, словно плед, наброшены брюки. А где же тут сапоги?

— Посмотри внимательней, вот они, — показала я пальцем, — рядом с креслом и стоят, просто сапоги темные и с основным фоном практически сливаются. Только знаешь, Анна, это все никуда не годится! Картину обязательно нужно очистить! Сейчас она настолько затемнена, что мы можем упустить важные детали. И тогда в расчетах или рассуждениях появятся слишком большие погрешности.

— Да, ты права. Нужно сначала очистить, потом уже подсказки рассматривать да версии строить. Только как? Наверное, есть специальные мастерские, обученные реставраторы, что ли. Только я в этой среде никого не знаю.

— Нам не нужны реставраторы, — внимательно вглядываясь в картину, пробормотала я, — полотно не повреждено, краска нигде не испорчена, только темно слишком везде, и непонятно, это грязь или копоть. А может, эти загрязнения вообще нанесены специально?

— Теперь уж и не знаю, — пожала плечами Анна, — но с родственничков станется, пожалуй. Так что ничему не удивлюсь. И что же мы делать будем?

Прежде чем ответить, я бегло глянула на часы.

— Сегодня уже поздно, а завтра я позвоню знакомой художнице. Да, ты тоже ее знаешь: Татьяна Новая. Я несколько лет назад ее охраняла, и мы с ней в хороших отношениях остались. Таня подскажет, как действуют в таких случаях. Мои знания в этой области немного хромают. Знаю только, что разные загрязнения убирают разными способами. А чтобы не ошибиться, осторожно делают пробу где-то с краю полотна, в незначительном месте.

— Ты знакома с Татьяной?! — слегка подпрыгнула на месте Анна. — Знаешь, я восторгаюсь этой талантливой художницей!