Магония

Как обычно, ее улыбка сражает меня наповал. Такой улыбки ни у кого больше нет. Только очень уж непривычно видеть у нее на губах розовый блеск.

Высвободившись из моих объятий, она проскальзывает в дом. Некоторое время я стою один на крыльце и смотрю на улицу, гадая, не очутился ли я в раю, а затем иду вслед за ней в гостиную.

– А где твои родители? – спрашивает она.

– Они поехали в продуктовый магазин, – отвечаю я, почему-то переходя на официальный тон. Я хочу рассказать ей про все, что со мной произошло. Я хочу услышать про все, что произошло с ней.

Она обходит комнату по периметру, внимательно разглядывая каждый предмет, а затем идет в кухню, где открывает все подряд шкафчики и заглядывает в холодильник. Раньше она просто брала то, что ей было нужно.

– Ты проголодалась?

– Нет, – говорит она. – Я уже поела.

Она усаживается на краешек стула. (Вот еще одно доказательство того, что она не привидение: под ее весом сиденье немного продавливается.)

– Это сон? – спрашиваю я снова.

– Нет, это не сон, – говорит она. – Я хочу тебе кое-что рассказать. Ты умеешь хранить секреты, Джейсон Кервин? Мне нужна твоя помощь.

Почему она упорно продолжает называть меня по имени и фамилии?

Что с ней такое случилось? Возможно, если бы я пережил все, что пережила она, я бы тоже вел себя странно? Определенно.

Я беру ее за руку. Кожа у нее теплая – хотя раньше она вечно мерзла – а ладони в мозолях, как будто она занималась физическим трудом. Может быть, чтобы восстать из мертвых, требуется выполнить какую-то тяжелую работу?

Теперь я зациклился на деталях. Со мной такое бывает, когда я оказываюсь в стрессовой ситуации: весь мир сдувается, как воздушный шар, а по-настоящему важные вещи размываются. Я делаю глубокий вдох, потом выдох.

Надо полагать, я в состоянии шока.

– Где ты была, Аза? – спрашиваю я ровным голосом, как будто она и не умирала вовсе, как будто в последние недели я не пребывал на грани нервного срыва.

Она обводит глазами комнату, наклоняя голову то на один бок, то на другой. Судя по языку ее тела, она чего-то боится, но лицо ее выражает вовсе не страх. И внезапно меня осеняет: она что-то разыскивает. Так ведут себя птицы во время охоты на насекомых. Она выглядывает в окно и улыбается, и на секунду мне самому становится страшно.

Джейсон Кервин, ты чокнутый.

Я сжимаю ее руку. Не хватало еще начать пересчитывать веснушки у нее на лице.

Я не боюсь Азу.

Я всегда боялся только одного: потерять ее. Она бросает на меня взгляд, и я снова ощущаю мощный прилив адреналина. Мне хочется броситься наутек. Почему? Что, черт возьми, со мной происходит?

– Где ты была? – допытываюсь я.

– Что ты знаешь? – спрашивает она. – Я все тебе расскажу, только сначала скажи мне, что ты знаешь.

И только я открываю рот, что-то снова останавливает меня: что-то в движении ее головы, которая то склоняется набок, то быстро поворачивается из стороны в сторону.

Я уже ничего не знаю.

Она пододвигается ближе и, прильнув ко мне, кладет руку мне на колено. Это так нетипично для Азы, что я прихожу в полное замешательство. Не в силах пошевелиться, я сижу и смотрю на свою коленку.

– Ладно, давай по порядку. Ты точно не мертва?

– Разумеется, нет, – говорит она. – Посмотри на меня: я жива. – Она снова прижимается ко мне, а ее рука скользит по моему бедру. И что мне с этим делать? Я хватаю ее за руку.

– Но ты же умерла, – говорю я. – Ты умерла. Я был с тобой в «Скорой». Я видел все своими глазами.

Я тут же проклинаю себя: сейчас она живее, чем когда-либо. Раньше каждый вдох давался ей с трудом, а теперь она может дышать свободно.

Обнимая ее, я почувствовал, какая развитая у нее спина, какие крепкие руки. Она приобрела… плотность. Ее тело всегда было хрупким, как стеклянный сосуд, а ум – острым, как бритва. Волосы у нее пахнут солью и озоном.

От нее веет океаном, хотя живем мы не на побережье. Но на улице сильный ветер. Может быть, он принес с собой новые запахи? А может быть, у нее новые духи?

Аза никогда раньше не пользовалась духами, как и все, с кем она общалась, потому что от парфюма она начинала задыхаться.

Мы оба прекрасно это знаем. Так почему же она ничего не говорит про свой кашель?

– Да ладно тебе, Джейсон Кервин. Ты же не думал, что я умерла, – говорит она. – Ты искал меня. Ты следил за тем, что происходит в небе, не так ли? Ты изучал погодные аномалии. Что тебе удалось узнать?

Должно быть, на моем лице отразилось удивление.

– Ты же обещал, что найдешь меня, – говорит она. – Этим ты и занимался, верно?

– Да, – говорю я после небольшой паузы.

– До меня дошли слухи об этом, – говорит она.

– Каким образом? Где ты была? И кто тебе эти слухи передал? И раз уж они до тебя ДОШЛИ, почему же ты позволила считать себя погибшей?

В своем волнении я, наверное, слегка перегибаю палку.

Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза. Ее уверенность куда-то улетучивается.

– Я все тебе расскажу, обещаю. Мы вместе во всем разберемся. Мне нужна твоя помощь. Помоги мне кое-что понять.