Магус

Но он еще видел и слышал, спрыгивая, как затрещал в огне хворост и как завыла толпа вокруг помоста…

Степан уже был возле кабинета, когда там за дверью что-то дважды глухо ударилось об пол, прогремел выстрел, снова ударилось — двери распахнулись и Андрий-волкодав, бешено сверкая глазищами, рявкнул: «За мной!»

И — началось!..

* * *

Ивана Андрий знал давно — собственно, из-за него в первый раз и попал в Волкоград. История старинная, которую он вспоминать не любил по многим причинам. Во-первых, это было самое начало его ученичества у Свитайла, Андрий тогда, как и всякий «молодой да зеленый», частенько вел себя неимоверно глупо. В частности, очень ревновал учителя к другим ученикам, даже и прежним, которые уже не жили у него, а только время от времени наезжали в гости.

Одним из таких был Иван Прохорук. Что он двоедушец, Андрий не знал — поэтому сильно удивился, когда однажды Свитайло посреди какого-то урока неожиданно вздрогнул, помолчал и сказал тихо, что «Прохорука-человека убили». Потом уже выяснилось, как и где, — когда вышли они в Вырий и повстречались с Прохоруком-вовкулаком.

Нашли не сразу, далеко он был от ближайшего к Свитайлиной хате Родника. А время-то шло, если бы не поторопились, доживать бы Ивану Богданычу свой век обыкновеннейшим волком. Ко всему оказалось, успел Прохорук правой передней лапой угодить в капкан, каким-то чаклуном в Вырие поставленный. Ну, чаклун то ли не услышал капканьего сигнала, то ли слишком занят был (а может, вообще помер, чаклунская-то жизнь рисковая), — вызволили Ивана-вовкулака, да толку? Сам он до Проклят-озера не дохромал бы и за месяц, тем более из-под Свитайлиного Родника, что был у Желтых Вод. Значит, Андрию везти болезного.

Хорошо б, если по Яви, но это никак не получалось. То место, где в Вырие стоял Волкоград, в Яви находилось под Ровно (если точней, чуть северней, там несколько столетий спустя построят «город Костей»). А Ровно — под поляками. И младенцу ясно: только через Вырий туда и попадешь, в Вырие границы другие.

Что ж, поехали Вырием.

Сперва Иван лежал на санях (дело было в январе) и только поскуливал да изредка рычал что-то нечленораздельное. Андрий по юности и неопытности никак не мог понять: это из-за раны или потому, что Прохорук уже превращается в зверя. А потом, где-то неделю спустя после начала поездки, Иван пришел в себя. Ходить нормально еще не мог, хромал, но разговорчив стал до невозможности.

Надо сказать, что Свитайло был не простым характерником, а человеком, знающим многие тайны мироздания, — Андрий понимал это, как понимает всякий столкнувшийся с таким человеком. Но, к Андриевой досаде, Свитайло не торопился раскрывать ему свои секреты. То ли не был уверен в ученике, то ли бог весть почему еще. Не раскрывал, и все тут. А Ивана, почти Андриевого одногодка, как оказалось, во многое посвящал.

Да Господь с ними, с теми тайнами — жил без них Ярчук прежде, проживет еще столько же! Другое вызывало обиду: не в меру зазнаистый Прохорук скоро сообразил, что к чему, и всячески подчеркивал свою избранность и Андриеву темноту, считал его чуть ли не слугою Свитайла, этаким хлопчиком на побегушках — и не более.

Андрий же и сам не знал, кто он для слепого характерника; называл вроде бы учеником, вот даже послал раненого двоедушца отвезти по Вырию в Волкоград, а с другой стороны… Эх, кто ж их поймет, этих чародеев!

Вот и попутешествовали. Конечно, в такой поездке друг без друга не обойдешься, что в Яви, что в Вырие. Как-то терпел, ничего страшного. Говорил себе: это еще одно испытание, Свитайлой назначенное, — вот осилю, и тотчас переменит ко мне свое отношение.

…Ехали. Хрустел под полозьями зеленоватый снежок, топорщилось диковинными облаками небо, иногда попадались им чудные создания, злобные или добродушные, но чаще — безобидные и безразличные к двум подорожним.

На въезде в Волкоград, за Жабьим Кольцом, сани пришлось оставить. Свитайло предупредил, что среди увечных двоедушцев лучше появляться в звериной личине, не в человечьей. Андрий прирожденным оборотнем не был, но при необходимости умел перекинуться в зверя. Вместе с Иваном, к тому времени почти здоровым, они отправились к воротам.

Ошейники в Волкограде носили уже тогда. И уже тогда жители старались ходить на задних лапах — но повсеместное принуждение к этому ввели позже (как понимал теперь Андрий, именно после того, как Иван стал градоправителем).

Вообще с того раза Ярчуку больше у Проклят-озера бывать не приходилось. Но о том, что творилось в Волкограде, слухи иногда доходили — и слухи эти оказывались один другого отвратительней. И это было второй причиной, по которой ту поездку Андрий не любил вспоминать. Казалось ему, что как-то она была связана с изменениями, в Волкограде начавшимися. Словно вместе с почти обезумевшим, да вовремя (вовремя ли?!) отхлебнувшим золотистой воды Прохоруком ввез туда Ярчук смуту и беды.