Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Терпящие бедствие увидели вдалеке судно, крупную шхуну-бриг голландской постройки, выкрашенную в черный цвет, но с хорошо заметным, покрытым золотой краской гальюном[577]; судно то приближалось к ним, то отдалялось, а потом возвращалось снова. Казалось, его экипаж не очень уверенно придерживается курса. Наконец судно прошло всего в двадцати футах от «Грампуса», и страдальцы смогли заглянуть на палубу чужака. О ужас! Она была завалена трупами! На борту не было ни одного живого существа! Только ворон медленно прогуливался посреди мертвецов. Потом ужасный корабль скрылся, унеся с собой страшную тайну того, что на нем случилось.

В последующие дни муки голода и жажды усилились. Может быть, только страдания оказавшихся на плоту «Медузы»[578] позволяют дать приблизительное представление о том, что происходило на борту. Дело дошло до того, что вполне серьезно встал вопрос о людоедстве; бросили жребий, и судьба оказалась немилостива к Паркеру.

Так несчастные дожили до 4 августа. Барнар умер от истощения. Корабль, повинуясь какой-то неотвратимой силе, мало-помалу переворачивался и вскоре закачался килем вверх. Терпящие бедствие перебрались к нему поближе. Тем временем муки голода стали немного слабее, потому что киль судна покрывал толстый слой цирропод[579], которые могли служить отличным пропитанием, но вот воды по-прежнему не хватало.

Наконец 6 апреля[580], после новых ужасов и чередования надежд и отчаяния, они были подобраны капитаном Гаем, командовавшим ливерпульской шхуной «Джейн Гай». Только тогда трое[581] несчастных узнали, что они продрейфовали с севера на юг не менее двадцати пяти градусов[582].

«Джейн Гай» шла на охоту за тюленями[583] в Южные моря[584]. 10 октября она отдала якорь в Кристмас-Харбор, на острове Десоласьон[585].

Двенадцатого ноября шхуна покинула Кристмас-Харбор и через пятнадцать дней достигла островов Тристан-д’Акунья[586]. 12 декабря капитан Гай решил провести разведку в направлении полюса. Рассказчик делает любопытный обзор истории открытия этих морей, говоря о попытках знаменитого Уэдделла[587], ошибки которого убедительно исправил наш Дюмон-Дюрвиль[588] во время экспедиции на «Астролябии» и «Старательном».

«Джейн Гай» пересекла шестьдесят третью параллель 26 декабря, в самый разгар антарктического лета, и оказалась посреди плавучих льдов. 18 января экипаж в первый раз выловил труп животного, по всем признакам — сухопутного.

В длину оно достигало трех футов, а в высоту — всего шесть дюймов, ноги у него были очень короткими, ступни вооружены длинными ярко-красными блестящими когтями, очень походившими на веточки кораллов. Тело покрывала изумительно белая шерсть, шелковистая и гладкая. Хвост, достигавший в длину почти полутора футов, утончался к концу, как у крысы. Голова напоминала кошачью во всем, кроме висячих ушей, болтающихся как у собаки. Зубы отличались тем же ярким цветом, что и когти.

Девятнадцатого января под восемьдесят третьим градусом широты показалась земля. Навстречу шхуне высыпали черные как смоль дикари, которые, очевидно, приняли корабль за живое существо. Капитан Гай, успокоенный миролюбием туземцев, решил посетить их селения, находящиеся во внутренних районах встреченной земли. В сопровождении двенадцати матросов он после трех часов ходьбы прибыл в деревню Клок-Клок. Среди отправившихся в поход был и Гордон.

С каждым шагом, пройденным нами по этой стране, — вспоминает он, — мы всё сильнее убеждались, что находимся на земле, полностью отличающейся от всех, виденных до сей поры цивилизованными людьми.

В самом деле, деревья нисколько не походили на растения жарких стран, горные породы характеризовались совершенно иным видом и составом; еще более странной оказалась вода.

Она была такой чистой, какой никогда не бывают всем знакомые известковые воды, однако при этом на вид не обладала обычной чистотой, предлагая глазу всевозможные оттенки пурпурного цвета; именно так переливается рисунок на шелковой ткани.

Животные в той стране своим внешним видом также сильно отличались от всех известных в других краях.