Маяк Петра Великого

— Вот как? А скажите, Катерина, Андрей был в курсе ваших прагматичных взглядов?

— Практичных, господин агент, — поправила меня Катерина. — Да, он знал, что вначале богатство, потом я. Согласитесь, было бы нечестно скрывать такое. А теперь, если позволите, я спешу, мне на пристани рыбки обещали привезти. Рада была поболтать! — и она поспешила прочь, но уже на углу обернулась и звонко, на всю улицу, крикнула: — А ложечки наши всё-таки найдите!

Я усмехнулся и проводил её взглядом. Ещё один элемент мозаики занял своё место. Впрочем, он-то был довольно предсказуемым. Когда у юноши, который проводил вечера с девушкой, возникает отчаянная нужда в деньгах, первопричину установить нетрудно. Какое-то время я всерьёз размышлял, не мог ли Андрей в свете такой нужды польститься на «ложечки» старушек, но потом отбросил эту мысль. Тогда бы он действительно пошёл по кражам, вместо того, чтобы гоняться за призрачной аркой.

За воротами канала опять мелькнул луч света. На этот раз он был куда ярче. Должно быть, механик повернул прожектор, и свет ударил мне по глазам. Пожалуй, слово «врезал» будет даже ближе к моим ощущениям. Я отшатнулся и на миг вдруг увидел эту арку.

Аккуратно набросанная чёткими карандашными линиями — точь-в-точь как на рисунке из кармана Андрея — она поднялась вслед за лучом, упираясь в небо двуглавым орлом. Широкое основание сжалось, пытаясь втиснуться по берегам канала, но места ему всё равно не нашлось.

Справа ещё куда ни шло: встало основание, напрочь перегородив Соборную улицу, и упёрлось в ворота пожарной части, а вот слева вплотную к каналу примыкали армейские магазины. Их двери выходили прямо на канал, и там не то что основание арки, там столб фонарный воткнуть было некуда.

Словно возмутившись подобным отношением, арка стремительно уехала прочь. Основание исчезло за кирпичными корпусами, но вершину с двуглавым орлом я видел по-прежнему. Остановившись где-то на берегу, арка из нарисованной вдруг обернулась самой настоящей, белокаменной. Под орлом вспыхнул огонь, да так ярко, что, не ослепи меня вспышка прожектора, это бы сделал он.

Я моргнул. Видение пропало. Я помотал головой. Да уж, ночные дежурства под дождём да кофе на голодный желудок определённо не пошли мне на пользу.

* * *

Всё ещё под впечатлением от увиденного, я вернулся на Осокину площадь. Ветер так коварно изворачивался, что всё равно сумел надуть мне в ухо. Я остановился поправить воротник. Из дверей «Магазина посуды» выскользнул Золотов Артём Поликарпович. Не вышел, а именно выскользнул.

При его комплекции это выглядело забавно. Вначале приоткрылась дверь. В проёме появилась физиономия, располагавшаяся на голову ниже, чем можно было ожидать исходя из роста купца. Зыркнув глазами по сторонам, Золотов бочком выбрался наружу и тихонько прикрыл дверь за собой. Меня он, по всей очевидности, не заметил. Зато узрел городового на площади и застыл в тени дома.

Заинтригованный, я отступил назад за угол. Городовой пересёк площадь по диагонали и скрылся за домами. Купец выждал ещё минуту, снова зыркнул по сторонам и быстро зашагал прочь. Я позволил ему немного оторваться и пристроился следом. На Екатерининской улице купец свернул направо. Если бы он прошёл её до конца, то как раз добрался бы до места преступления.

Купцу оставалось пройти всего три дома, когда он остановился. Я на всякий случай отступил к дверям магазина, готовый юркнуть внутрь, если купец обернётся. Он не обернулся. Лишь посмотрел по сторонам и решительно направился к дверям Морского собрания. Я прибавил шагу. У дверей купец вновь оглянулся через плечо — я укрылся за широкой спиной какого-то моряка, шагавшего вразвалочку впереди меня — и нырнул внутрь. У меня было два варианта: зайти следом, рискуя столкнуться нос к носу с Золотовым, или подождать снаружи. После короткой внутренней борьбы я выбрал первое.

Едва вошёл, как сразу же столкнулся, но не с купцом, а со швейцаром. Тот заступил мне дорогу.

— Молодой человек, вы уверены, что вам сюда? — тихо, но твёрдо спросил он.

— Да. А вам, я смотрю, захотелось сменить обстановку? — нашёлся я. — Так не проблема. Доложу по инстанции, что вы препятствовали полицейскому расследованию, и поедете в Сибирь, будете шишки лущить белкам.

— Так бы сразу и сказали, что по делу, — проворчал он, опуская глаза и отходя с дороги. — Чего пугать-то?

— Только что сюда вошёл купец, — сказал я.

Швейцар одними глазами показал вправо. Золотов стоял в холле, у лестницы, внимательно рассматривая гравюру на стене. Я отошёл в сторону, чтобы случайно не попасться ему на глаза. Швейцар буравил меня неприязненным взглядом. Я его игнорировал. Флотские никогда особенно не жаловали полицейских. Даже когда эти флотские давно списаны на берег и единственная их связь с морем — открывать двери и подавать верхнюю одежду в Морском собрании.

Купец не задержался. Он что-то буркнул себе под нос — громко и совершенно неразборчиво — и решительно направился к выходу. Швейцар, распахнув перед ним дверь, коварно косил глазом в мою сторону. Белок он явно любил больше, чем полицию.