Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

В дневниках, стихах, письмах и воспоминаниях друзей и знакомых Шенгели и Манухиной время от времени проскальзывают упоминания об их мимолетных любовных связях, которые свидетельствуют о постоянно кипевших в них чувственных страстях. Так, например, уже женившись на Нине, Георгий в письме к Марии Шкапской пишет: «Юлю не видел очень давно, ничего о ней не знаю; не хватает ее мне страшно. Ее портрет над моим столом все живее и живее…» Увидев случайно этот черновик, «бедная девочка», как называл Шенгели свою Нину Леонтьевну, чуть было не ушла из их дома от горя, и еще долго потом выплескивала свою обиду в стихотворения, говоря, что готова перенести самые тяжелые жизненные трудности, если бы только любимый был с ней рядом.

…Но если где-то есть клочок бумаги,
На нем знакомым почерком слова,
Слова любви, неутомимой муки,
И все для той – единственной, любимой,
Тогда… мне нечем жить!

Но вскоре после развода с Георгием Шенгели Юля вышла замуж за Александра Барсукова и в 1925 году родила от него сына, которому дали имя Игорь. А несколько лет спустя она развелась с Барсуковым и вышла замуж за Кирилла Карасева, от которого в 1934 году родила своего второго сына – Владимира, который стал потом драматургом и актером. К тому времени Георгий уже давно перестал тосковать о ней, и ее место прочно занимала в его сердце Нина Манухина. А может быть, и не только она одна – ведь в его дневниках написано, что еще в 1908 году у него была «безумная влюбленность» в Дусю Конгопуло, а потом еще – в Паню Грипенко, да и вообще, как писал в своих воспоминаниях его друг Векшинский, «у большинства из нас, естественно, уже завязывались юношеские романы, приводившие временами к столкновениям юных самцов. Но и этот «амурный» вопрос не перерастал в драмы или трагедии. Очень скоро определялись пары, все в классе (да, пожалуй, и во всем городе) знали, кто с кем ведет любовную игру. Знали также про все разрывы, «чайники» и готовящиеся охлаждения. Если это волновало, то ненадолго. Под теплым южным небом покинутый или покинутая вновь скоро обретали «радость счастья и любви»; роман завязывался, равновесие восстанавливалось…»

Между 1914 и 1916 годами, как уже отмечалось выше, Георгий ходил свататься к Евгении Добровой, однако получил от нее отказ, и летом 1916 года Евгения уехала на учебу в столицу. Но затопившая в следующем году страну революция заставила ее бросить курсы и уехать в деревню, откуда она только через несколько лет перебралась в Севастополь, где вышла замуж за военного врача.

Ну, а в судьбе Георгия Аркадьевича тем временем произошла, как он записал в своем дневнике – «катастрофа», «сближение» с его двоюродной сестрой Юлией и поездка с нею в Керчь. Хотел того или не хотел Владимир Дыбский, а его дочь Юля стала женой своего брата Георгия. А через девять лет они разошлись, и Георгий женился на Нине Манухиной…

Судя по всему, Георгий Аркадьевич испытывал постоянное плотское влечение, из-за чего он то и дело изменял своей любимой и легко вступал в связи с другими женщинами. Так, например, ленинградский поэт, прозаик и собиратель материалов об Анне Ахматовой и Николае Гумилеве Павел Николаевич Лукницкий 13 марта 1926 года написал:

«…Приехавшая из Москвы любовница Шенгели – Р. Я. Рабинович – говорила со мной по телефону и рассказывала о Шенгели и о визите к нему А<нны> А<ндреевны> (о котором она знает со слов Г. А. Шенгели). Говорит, что девицы, через строй которых прошла А<нна> А<ндреевна> (имеется в виду общежитие, через которое необходимо пройти, чтоб попасть к Шенгели. – Н.П.), так были поражены, увидев ее идущей к Шенгели, что после ее визита круто переменили свое отношение к нему – из скептического и несколько недоброжелательного оно стало восторженным и почтительным. Говорила, что с приходом А<нны> А<ндреевны> к Шенгели произошел полный переполох, ибо все переполошились почтительностью и почтением к ней. Даже жена Шенгели, которая всегда заставляет мужа носить воду для чая, сама побежала за водой на этот раз…»