Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

Весной 1931 года Александр Степанович начал чувствовать серьезное недомогание, но врачебные обследования того времени никакого диагноза не поставили. Осенью того же года состояние здоровья Грина значительно ухудшилось. На этот раз врачи обнаружили и ползучее воспаление легких, а затем и обострение туберкулеза легких. Даже знаменитый целебный климат Старого Крыма, наиболее подходивший для лечения именно такого вида заболеваний, не приносил писателю заметного улучшения самочувствия.

Осенью этого же года исполнилось 26 лет литературной деятельности Грина, и уже больной, находящийся в тяжелом материальном положении, юбиляр написал заявление в Правление Всероссийского союза советских писателей с просьбой назначить ему персональную пенсию и выдать единовременное пособие на лечение в сумме 1000 рублей. Чтобы ускорить назначение пенсии и выделение пособия, Грин в сентябре пишет письмо Алексею Максимовичу Горькому с просьбой оказать личное содействие.

Ответа из Москвы все не было и не было, и тогда Грин написал письмо своему старому знакомому Шенгели с просьбой выяснить, как идут его дела (письмо написано рукою Н. Н. Грин):

«Дорогой Георгий Аркадьевич!

Мне запрещено читать, писать, говорить и двигаться: о диктовках доктор не говорил. Под мою диктовку пишет Нина Ник<олаевна>. Скоро три недели, как я не покидаю кровати. По возвращении домой открылся у меня легочный туберкулез, в острой форме, по словам доктора, возраст туберкулеза 3 месяца.

Я лежу с температурой 38 и изредка плюю кровью.

Естественно, что в таком положении из моего письма Вы не усмотрите ничего, кроме просьбы.

Дней 12 назад я послал в Правление Союза Писателей заявление о пособии на болезнь с прилож<ением> доктор<ского> свидетельства о здоровье моем и Н. Н.

Н<ина> Н<иколаевна> незадолго перед моей поездкой в Москву перенесла очень опасную болезнь, воспаление желчного пузыря, пролежав около месяца, теперь она хронически больна, а я остро.

В моем заявлении еще содержится просьба о назначении мне персон<альной> лит<ературной> пенсии за выслугу 25 лет. 22-го ноября 25 лет. Мой юбилей, т. ч. это в сущности пенсия на старость и ее болезни.

Ответа не получил. Не откажите лично навести справку в Прав. С.П. (у А.А Богданова), дан ли ход моему заявлению и когда будет ответ.

Мы бедствуем, – болеем, нуждаемся и недоедаем.

Пока – все. Впрочем, если бы Вы могли присоединить к старому долгу стоимость четвертки чая и ее прислать, был бы я Вам по гроб жизни обязан.

С нетерпением жду ответа. Сердечный привет Нине Леонтьевне. Ваш А. С. Грин» (9 сентября 1931 года).

Р.S.

А.С. сильно тает и слабеет, нервность и недоедание доканывают его. Будьте добры, скажите в Союзе, чтоб они поторопились. Так трудно. Жму у Вас обоих руки. Н. Грин».

Шенгели передал это письмо Грина в Правление Союза писателей, присоединив от себя несколько строк:

«Правлению Всероссийского Союза Советских Писателей

Товарищи – направляю Вам письмо, полученное мною от Александра Степановича Грина.

Из письма Вы с несомненностью усмотрите тяжелое положение, постигшее одного из оригинальнейших русских писателей.