Майами

— А ты планируешь работать тренером и дальше? И тренировать по полной программе? Теннис и подводное плаванье? — Если Мери еще не предприняла наступления на Роба, то это могла быть только расчетливая отсрочка. Криста не видела возможности, как предостеречь его. Он был взрослым. Вполне. И все-таки Криста ощущала почему-то боль и угрызения совести. Пожалуй, лучше было не думать о том, что может произойти.

— Нет, я на самом деле не знаю, что буду делать потом. Тренерская работа — занятие летнее, пока не кончу школу. А вообще-то мне хочется заниматься чем-нибудь хорошим, чтобы Господь гордился мной.

Сказал он эти слова совершенно искренне и без рисовки. Бог находился в его сердце и голове, а поэтому и в словах. Криста никогда не смогла бы произнести подобную фразу, даже если бы за ней стояло желание выразить свои самые искренние чувства.

— А ты когда-нибудь думал о профессии фотомодели?

Она остро сознавала, что это ремесло не могло стоять наверху списка занятий, которые Всевышний мог бы одобрить.

— Я ничего не знаю об этом.

— Зато я знаю. Ты должен быть естественным. Должен все время работать. Поверь мне. Это мое занятие. Я-то знаю. У тебя получится.

— Спасибо.

— Нет, Роб, это совсем не пустой комплимент. Вполне деловое предложение. Внешность у тебя подходящая. И если ты позанимаешься этим несколько лет, то сможешь накопить кое-какой капитал, купить дом. А потом, позже, можешь сменить занятие и выбрать себе другую профессию. Вот в этом вся идея.

Криста понимала, что не сможет увлечь его за собой. Представления Роба о мужчинах-моделях ковались в Южной Флориде. Конечно же это не была угодная Богу работа. Черт побери, он, видимо, думал, что это была и не мужская работа. Проклятье! А она подумывала открыть и мужскую секцию. И он стал бы для нее великолепным началом. Стив Питтс вылез бы из кожи ради такого парня.

— А как начинают этим заниматься? — Он держался вежливо.

— Я найду кого-нибудь, кто сделает несколько твоих снимков, но, в сущности, для тебя это будет просто, потому что у меня агентство и я заранее могу сказать, что у тебя скорее всего все будет замечательно. — Она засмеялась. — Это немножко похоже на то, как если бы тебя на пляже обнаружил Спилберг. Но такова жизнь, я думаю. Мечты одних парней кажутся кошмаром для других.

— А кто нашел тебя, Криста?

Его голос был наполнен теплотой. Она нравилась ему. И она ощущала это, как солнышко на своей спине.

— Я сама себя нашла.

Он рассмеялся.

— Могу поклясться, что так оно и есть.

Какое-то время они сидели молча. Волны толкались в борт лодки. Мимо них проплывала обрамленная пальмами береговая полоса.

— Эй, вон там мой дом! — внезапно закричала Криста. — Вон тот, розовый, немного отодвинут в дюны.

— Твоя собственность?

— Я унаследовала его. — Криста улыбнулась, произнеся эти слова. В наследство она получила закладные бумаги на сто процентов и пачку счетов за ремонт. Но это тогда. А теперь ветхий пляжный дом, красиво отремонтированный и в прекрасном состоянии, стоил пять миллионов с лишним.

— Ты живешь там?

— Не часто. Обычно я сдаю его. Этим летом там тоже живут. Вообще-то, я жила в Нью-Йорке. Лишь недавно перебралась в Майами.

— Майами?

Роб родился в округе Палм-Бич. Уроженцы Палм-Бич, кто обладал острым зрением, могли разглядеть маленькую точку города к югу. Какой-то частью своей души Криста поняла его недоумение и постаралась объяснить.

— Нью-Йорк в наши дни — это район бедствия. Все говорят о поисках выхода, о качестве жизни и тому подобном, и они правы. Когда Нью-Йорк был центром вселенной, как в начале президентства Рейгана, ты мирился, с лотошниками, духотой, налогами и прочей дрянью, потому что все там было бойким и оживленным. Мир моды пульсировал, а это означало, что требовались фотографы и девушки. Теперь все рассыпается, как в семьдесят четвертом. Тогда все удалось спасти путем дерегуляции биржевых операций и бума на Уолл-стрит. Сейчас этого уж точно в ближайшее время не произойдет, а все парни наподобие Трумпа выставляют бабушек, которых у них нет, совладелицами завышенной в цене недвижимости и наносят этим адский ущерб. Для города настали суровые времена. Бизнес переселяется на запад, юг, за океан. Флорида проявляет массу здравого смысла. Низкие налоги, шикарная погода — и вот уже Майами начинает функционировать, как центр моделей. На Саут-Бич уже и шагу нельзя шагнуть — одни фотографы да жители Нью-Йорка. Журналы могут присылать сюда своих людей самолетами за пару часов, и все художественные редакторы стремятся выбраться из Манхеттена и подцепить солнечный загар, который не сравнишь с наложенным на лицо гримом и легкими, полными двуокиси серы.

— Я могу понять, почему тебе захотелось уехать из Нью-Йорка и что модный бизнес при здешней погоде и прочих условиях может процветать, но… Я не знаю… Майами все-таки иностранный город. Дело даже не в том, что там шестьдесят процентов испанского населения, но возникает чувство, что он на самом деле принадлежит к совсем другому миру.