Майами

— Роб, поверь мне. Поверь мне. Поверь Стиву Питтсу. Черт возьми, поверь Кристе. Она действительно желает тебе добра. Ты ведь согласишься, что это так. О'кей, Стив кадрит тебя. Я кадрю тебя. Но мы же не опускаем тебя в дерьмо, хотя я полагаю, что ты имеешь право усомниться в наших мотивах. Но Криста, я считаю, что ты можешь доверять мнению Кристы, ведь так?

Лайзе очень трудно было произнести имя другой женщины своими устами, особенно в виде сандвича из пары комплиментов. Но каким-то образом она сумела сделать это. Нужда заставит, когда дьявол правит, что бы это ни значило. К тому же Криста не была соперницей. Криста была далеко, на облаке собственных амбиций, холодная; у нее не было времени на те развлечения, ради которых жила Лайза. Криста была, возможно, второй по красоте девушкой в космосе, но в эмоциональном плане она напоминала какую-то дохлую англичанку. И это вполне устраивало Лайзу.

— Да, я верю Кристе. То есть, тебе тоже, и мистеру Питтсу. Но Криста вроде как… ну, я хочу сказать, как бы чистая.

— А я не чистая, — промурлыкала Лайза.

Роб казался удивленным, сначала и не сообразив, что он сказал.

— О, да. Я уверен, что ты тоже, Лайза, однако Криста действительно все понимает. Когда она говорила со мной насчет моделей, она действительно сочувствовала моим проблемам. И мы говорили часами, обо всем. О моем прошлом, моих надеждах, о Боге.

— Вы? — Лайза уже пожалела, о том хорошем отзыве, которым одарила Кристу. «Никогда не говори хорошо о женщинах» — ее лозунг. И вот теперь она нарушила свое главное правило, и это сразу ей аукнулось.

— О чем еще вы разговаривали? — быстро спросила она.

— Что ты имеешь в виду? — Он потягивал свою порцию кока-колы.

— Как ты думаешь, что я имею в виду? — Губы Родригес, которые только что были приглашением на забавный вечер, теперь казались не более забавными, чем повестка в суд, врученная в ресторане.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — рассмеялся он. — Я не знаю, что ты имеешь в виду почти постоянно. Ты говоришь всякие пустяки.

— Я хочу спросить, не хочется ли тебе залезть Кристе в трусы? — Она старалась убрать рык из своего голоса. Ей это почти не удалось. Прятать свои чувства Лайза не умела никогда.

— Какую ужасную вещь ты сказала, — заметил Роб. Он был шокирован, и это отразилось на его лице.

— Я ничего не сказала. Это был вопрос, Роб. Хочешь ли ты трахнуть ее? Мечтаешь ли ты переспать с ней? Молишься ли ты о возможности стянуть с нее трусы?

— Я не намерен сидеть здесь и выслушивать все это, — заявил он, вставая. Он казался пораженным. Люди за соседним столиком, сидевшие, впрочем, почти у них на коленях, застыли на месте. Они знали, кто такая Лайза. И теперь молодой парень, модель, собирался уйти от нее, а она ревновала. Иисусе! Это была шестая страница, раздел сплетен. Мусто и Сабану это понравится. А сколько заплатит Норвич? А может ли быть та Криста, о которой они разговаривали, Кристой Кенвуд?

Она протянула ему руку.

— Я виновата, Роб. Действительно виновата. Не уходи. Прости меня. — Она даже подумала, не произнести ли ей предназначенную для беспокойства Бога фразу, вроде «Имей милосердие», но решила придержать ее в резерве.