Маятник Судьбы

Брат Хэт смахивал пыль с корешков книг – по всей видимости, они обладали удивительным свойством притягивать ее в невообразимых количествах, и сложно было поверить, что так много пыли может скопиться в комнате, в которой каждый день производят уборку.

– Не удивлюсь, если он сам ее рассыпает, – вполголоса проговорила Франсуаз, поняв, о чем я думаю, по направлению моего взгляда. – Чтобы потом стереть.

– Вы говорите мне? – переспросил Хэт, хмуря лоб и щуря глаза за линзами очков, отчего лицо сочинителя трактатов сморщилось, как использованная промокательная бумага.

– Нет, ничего. Продолжайте, пожалуйста.

– Ах, значит, мне показалось.

Брат Хэт помедлил, решая, не должен ли он попросить у нас прощения за свою ошибку.

– Чистое разрушение, – напомнил я. – Это по твоей части, Френки.

– Философия Зла разрушает человека. – Брат Хэт перешел к другой полке, и Франсуаз поспешно опередила его, чтобы следующий поток пыли не попал ей в лицо.

– Зло разрастается, пуская корни, как дерево пронизывает ими почву. Корни тонкие и беспрерывно разветвляются. Они плетутся, заворачиваясь, изгибаясь, пока не заполнят все человеческое тело. Тогда под кожей остается один только мягкий пучок корней.

– А где центр этого растения? – спросила Френки.

– В нашем сознании, – кротко ответил брат Хэт.

Франсуаз озадачил столь непринужденный прыжок от идеальной субстанции, какой, по мнению очевидцев, является наше сознание, к субстанции материальной, а именно телу, набитому корнями.

Она пробормотала что-то себе под нос, после чего осуждающе посмотрела на меня.

– Вот книги, которые читал брат Иеремия перед…

– Перед тем, как на него снизошло озарение, – подсказал я, помогая Хэту снять с полки фолиант.

Этакой книгой можно было прихлопнуть не только таракана, но и небольшого дворфа.

– Или затемнение, если хотите… Мы можем определить, какой именно раздел он читал?

– Брат Иеремия никогда не отличатся организованностью. – Библиотекарь произнес это таким укоризненно-осуждающим тоном, что стало ясно: брат Иеремия не искупил своей вины даже смертью. – Обычно он листал книги, выписывая себе то, что в тот момент казалось ему важным. Иногда даже загибал страницы.

– Что это? – спросил я.

– Это сочинения Петропулиса, малоизвестного древнего автора. Как я говорил, у брата Иеремии не было системы в его работе. Он сжигал трактаты, не дописав их и до половины. Говорил, что хочет добиться…

– Нет-нет, – перебил его я. – Я спрашиваю – что это?

– Это семя, – уверенно произнесла Франсуаз Брат Хэт перестал двигаться, и только нервная дрожь пробежала по его телу. Мне показалось, он был готов выронить книгу и сделал бы это, если бы не боялся повредить себе ноги. Маленькое зернышко покачивалось на раскрытой странице книги – почти в самом центре буквы «альфа». Оно находилось тут довольно долго, спрессованное весом трудов, лежавших сверху, и теперь два углубления – сверху и снизу – образовывали для него ложе.

– Это зерно Зла, – прошептал Хэт.

В его голосе не было ни возбуждения, ни исступленной радости, какую можно увидеть у непоседливого ученого, выведшего новую разновидность опасного микроба. Брат Хэт был напуган, растерян и ошеломлен – и посему изрядно вырос в моих глазах.

– Оно опасно? – спросил я, захлопывая книгу.

– Не знаю, – ответил он, впихивая фолиант обратно раза в три быстрее, чем доставал оттуда.

– Значит, да, – отвечал я. – Выйдем отсюда и сожжем дом.

– Сжечь дом? – Глаза брата Хэта в тупом оцепенении проползли по деревянным балкам перекрытий, и это зрелище убедило его в том, что мой план более чем осуществим.

– Со всеми книгами?

– Главное, чтобы без нас. Скорее.

Когда речь заходит о том, чтобы ухватить кого-нибудь и тащить к счастью вопреки его воле, Франсуаз чувствует себя в своей стихии. Поэтому я предоставил девушке буксировать упирающегося библиотекаря к двери, а сам для разнообразия подхватил саквояж с топором верховного палача.

Данное орудие уже начинало мне надоедать, поскольку, по моему мнению, более подошло бы лесорубу.

– Нельзя сжигать книги, – простонал брат Хэт, получая от Франсуаз тычок в спину и вываливаясь за порог.

– Можно, – ответил я. – В каждом отделении вашей секты есть по экземпляру любого издания.

– Да, но на полях мои пометки.

– А вот это трагедия.

Был подозван Айвен, который, как только смысл ситуации дошел до его спрятанных под черепной коробкой мозгов, тут же развил кипучую деятельность и принялся обливать стены бензином, одновременно отдавая путаные приказы другим мо­нахам.

– Семя Зла прорастает в теле человека? – спросил я, когда первые полоски пламени побежали по деревянной стене.

– Нет, оно должно привиться в его сознании. Это сложно объяснить.

– Только не говорите «это надо чувствовать».

10

– Ты что ж это делаешь, Майкл?! – яростно зашипела Франсуаз. – Ты не должен вытаскивать топор палача. Они же все разбегутся от страха.

– О нет, любовь моя. – Я потрепал ее по щеке. – Они даже не заметят.

Я примерил в руке темную рукоятку, и электрические искры пробежали по темному лезвию.

– Он ощущает Зло, – констатировал я. – Посмотри на этих людей.