Маятник Судьбы

Запомнилась и экскурсия на шахту, где непосредственно добывали золото. Организовало ее наше руководство по договоренности с начальством золотого прииска. Привезли нас туда через тундру на каком- то стареньком автобусе. Ехали недолго, где – то около получаса. Под землю спускались пешком по пологой тропинке. Рядом тарахтел непрерывно работающий конвейер, доставляющий грунт на поверхность. В одном месте, прямо над головой, виднелся огромный камень, и проходить под ним было довольно жутковато. Подумалось: ведь рано или поздно он упадет и хорошо, если не на чью-то голову. А шахтеры под ним ходили каждый день и не по одному разу. Почву разравнивали мощными американскими бульдозерами марки «Катерпиллер»,– все они были ярко-желтого цвета. Потом ее обильно поливали водой из брансбойтов, типа пожарных, тяжелое золото оставалось, в основном, на месте, а легкая грунтовая земля разлеталась во все стороны. Давление воды было такое, что, по рассказам приставленного к нам представителя прииска, кому-то даже сломало руку. После активной водной обработки, обогащенной породы ее собирали в металлические бочки и опечатывали. Из любопытства я немного достал ее оттуда пальцем, тщательно разглядел, но даже золотой пылинки не увидел. Заканчивался технологический процесс тем, что обогащенную породу загружали в огромные вращающиеся барабаны и снова промывали водой. Из нескольких тонн породы за восемь-десять часов намывали несколько граммов драгоценного металла.

Я полюбопытствовал у нашего гида: « А кражи золота у вас случаются?».

Он ответил: «Нет, конечно, но у всех рабочих имеются печатки, кольца из чистого золота, опять же – зубы золотые…».

При этом показал красивую печатку и кольцо на пальцах, блеснув «золотой» улыбкой. Мне стало ясно, что эти вещи имеют прямое отношение к его работе на прииске.

Пытаюсь припомнить из своей жизни: было ли хотя бы раз, чтобы работу я использовал в личных интересах? Но…, либо память коротка, либо этого просто не было. Зачем же и почему мои недруги так легко идут на должностные преступления ради моего наказания? И совесть их, похоже, нисколько не мучает…

Лето в этих местах короткое, в конце августа начались ночные заморозки, а однажды даже выпал снег. Но и работа наша уже подходила к концу.

Когда мы, согласно договору, построили все гаражи, деньги за работу нам сразу не выдали: командир стройотряда Ивахин сказал, что расплатится в Иваново, прямо в институте, по-перечислении денег организацией заказчика. Мы поверили, впрочем, как и тому, что надо везти два тяжеленных чемодана, с бивнями мамонта, якобы, для ивановского музея. Один чемодан был поручен мне. Впоследствии оказалось, что вез я тогда не бивни мамонта, а украденную у нас же тушенку в банках, предназначенную, кстати, для нашего же питания. Об этом примерно через месяц во время студенческой вечеринки проговорился нетрезвый Токарев Валерий, бывший заместитель командира отряда. Он выставил ее на стол и смеялся надо мной, ведь я тащил чемодан, думая, что помогаю краеведческому музею. Жил этот любитель тушенки в общежитии текстильного института; узнать, в какой комнате труда не составляло. Кто-то из товарищей рассказал мне о насмешках Токарева. Выдержать их я, конечно, не смог и прекратил привычным для меня способом. Вызвал наглеца на улицу и после двух вопросов-ответов, он уже лежал без сознания на земле. Когда к нему вернулась способность говорить, я заодно спросил его и про зарплату, правильно ли с нами рассчитался Ивахин. Тот выдал студентам всего по шестьсот пятьдесят рублей за два с лишним месяца тяжелой работы. Не знаю почему, но Токарев разоткровенничался и пояснил мне, что и с деньгами нас обманули, украв у каждого по четыреста рублей. Видно, был у меня тогда какой-то скрытый «талант» «расколоть» человека, убедить говорить правду. Естественно, полученной информацией я не мог не поделиться с другими членами «клуба обманутых пайщиков». В общем, организовалась инициативная группа из шести человек; остальные или не поверили, или не захотели связываться с авторитетными в институте жуликами. Поговорили мы со своим бывшим командиром; оказывается, он подробно знал о моей «душевной беседе» с его заместителем, поэтому особо отпираться не стал и доплатил по триста пятьдесят рублей. Но – только тем, кто был со мной, хотя практически до каждого участника дальней командировки мы довели причину и результат беседы с бывшим и непорядочным командиром студенческого отряда. Никто ничего предпринимать не стал; вот если бы за них кто-то сходил и восстановил справедливость, тогда они сказали бы спасибо. Даже с милицией никто не захотел связываться.

Тяжелые думки в «склепе» легко объясняют, почему с правоохранителями никто не хочет иметь дел не по крайней необходимости…