Майдан для двоих. Семейная сага

Права или не права моя страна, но это моя страна.

Стивен Декатюр

Никогда ничего не замышляйте против России, потому что на каждую вашу хитрость она ответит своей непредсказуемой глупостью.

Отто фон Бисмарк

Анастасия Акимовна Нестеренко, пенсионерка (Донецк)

Надежда — мой компас земной,
А удача — награда за смелость.
И песни довольно одной,
Лишь только б о доме в ней пелось.
Надо только выучиться ждать,
Надо быть спокойным и упрямым,
Чтоб порой от жизни получать
Радости скупые телеграммы.

Николай Добронравов

Явился — не запылился. А я уж, старуха, и не чаяла родного сына повидать. Не было счастья, да несчастье помогло. Садись за стол, в ногах правды нет. Что будешь: чай, кофе? Клавдия, свари нам два экспрессо. Мне — со сливками, а гостю — чёрный, с одним сахаром. Обедать он не будет. Говорит, сыт.

Не узнаёшь дедовскую квартиру? От неё только эта гостиная и осталась. На первом этаже ещё кухня, кладовка, Людмилин танцевальный зал и комната для прислуги. Второй этаж — библиотека, кабинеты, спортзал. А спальни — на третьем. Я же весь бывший обкомовский дом выкупила. Всех соседей расселила. А запросы у прежней номенклатуры, сам знаешь, какие! В Киеве, Москве и даже в израильской Хайфе пришлось квартиры покупать. Зато теперь весь дом мой. После моей смерти здесь будет музей. Завещание я уже составила. Обоим зятьям наказала: если хоть один шальной снаряд, одна пуля сюда долетит, разорю обоих, мигом без штанов останутся. И весь микрорайон — в целости и невредимости. Материальный интерес — лучший залог мира.

Да не смотри ты так на мою инвалидную коляску, как девственница на мужицкое хозяйство! Могу я ещё ходить. Видишь, вот встала сама. Только тяжело уже. Кости, суставы болят. На коляске — ловчее и по дому, и по улице.

Выходит, мой внук — бандит? Полгода бегал по Донбассу с автоматом, людей убивал, а к родной бабке так и не зашёл. Какой же он внук мне после этого? И почему я должна за него хлопотать?

Сядь! Я сказала! Коли пришёл, изволь выслушать мнение матери.

— Главный инженер! Ты — не главный инженер! Ты — … моржовый, а не главный инженер!

Ещё молодая женщина, с рано поседевшими густыми волнистыми волосами, сейчас всклокоченными, в махровом халате, истерично бросает трубку на телефон, та отскакивает и отлетает в пепельницу, полную окурков. Пепельница падает с журнального столика на ковёр. Приторный запах пепла, золы, недогоревшей бумаги, обугленных спичек и никотина наполняет всю комнату. Мать матерится, встаёт с кресла и, держась рукой за левое подреберье, согнутая в три погибели, шаркает шлёпанцами по полу в туалет.

— Не волнуйся, Настя. Я уберу.

Это отец вышел из спальни, в майке и длинных семейных трусах. Щурится на яркий электрический свет после темноты. На часах — половина первого ночи.

Из туалета мать шаркает в ванную, моет руки, потом — на кухню к холодильнику. Выпивает стакан кефира. Появляется отец с веником и совком, полным окурков. Они едва могут разойтись в узкой кухне, чтобы отец добрался до мусорного ведра под раковиной.

— Идиоты! Какие кругом, Слава, идиоты! Ничего сами не могут сделать. Весь строительно-монтажный поезд простоял без работы в Бозшакуле целый день, одной запчасти на путеукладчик не было! — выговаривается мать, успокаиваясь.

Только сейчас она замечает меня в дверном проёме.