Майя Плисецкая. Богиня русского балета

В Москву с гастролей Уланова не возвращалась раньше других, тем более «ни слова не говоря» – это было просто нереально по различным причинам. Да и человеком Галина Сергеевна слыла ответственным, чтобы пойти на подобные поступки. К концу гастролей, уступив просьбам публики, она согласилась единственный раз выступить в «Лебедином озере», но только во втором акте. Спектакль проходил поздним вечером под звездным небом в театре «Голливуд-боул». «Галина Сергеевна, зная, что это ее последний выход в роли Одетты, была очень серьезна, невероятно сосредоточенна, обращена внутрь себя… – пишет биограф балерины Ольга Ковалик. – Когда прозвучали последние звуки лебединой песни Чайковского, зрители зажгли огоньки и долго не отпускали артистов».

Насчет того, что Уланова после гастролей в США на сцену больше не выходила – факт, так же не соответствующий действительности. Галина Сергеевна продолжала танцевать и после американского турне и даже отправилась на гастроли в Китай осенью того же года вместе с Майей Плисецкой и остальной труппой Большого. Последний раз она вышла на сцену в спектакле «Шопениана» 29 декабря 1960 года, завершив этим танцевальную карьеру в свои пятьдесят и перейдя на педагогическую работу. Майя Плисецкая, при всех сложностях ее характера, к этому решению Галины Улановой никакого отношения явно не имела.

После выступлений в Нью-Йорке труппа Большого отправилась в Лос-Анджелес, затем в Сан-Франциско, Оттаву, Монреаль. Реакция американских зрителей оставила добрые воспоминания и в душе Майи Плисецкой, снискавшей на этих гастролях не меньший успех. Америка приняла и полюбила русский балет и Майю Плисецкую как одну из лучших балерин мира.

«Что еще держит память про американский дебют? Публику. Она была квалифицированна и очень добра. Ладоней и глоток нью-йоркские театралы не жалели. После окончаний актов мы выходили за занавес “Мета” (театра «Метрополитен-опера». – Авт.) бесчисленное количество раз. Мой лебединый ”уход” в конце ”белого” акта венчался такой овацией, что я утеряла нить музыкального сопровождения. Напрягала слух, замирала, но, кроме канонады аплодисментов и шквала истошных криков, ничего слышно не было. Ни одной ноты из оркестра! Я так и закончила акт лишь на внутреннем слухе.

После конца спектакля у артистического подъезда собралась толпа поклонников и поклонниц. Автографы. Улыбки. Все, как положено. Несколько человек из их числа сопровождали меня через все гастроли, через весь континент. А потом уже и через всю жизнь.

Вышла пресса. Меня хвалят. Уолтер Терри – кажется, он писал тогда в “Геральд трибюн”, – сравнивает с Марией Каллас. ”Плисецкая – Каллас балета”. А это еще кто такая? Вопрошаю Ильющенко. Она у нас во всем самая осведомленная.

– Не позорь себя, темная. Это певица. Больше не спрашивай, свою необразованность не демонстрируй…» («Я, Майя Плисецкая»).

Эти гастроли балерина запомнила навсегда. Множество приемов – богатых, торжественных. «Вечерние платья, лимузины, смокинги, ледяное шампанское, знаменитости…» Плисецкая была представлена артистической элите Штатов. Вот когда она пожалела, что не говорит по-английски! Приходилось расточать улыбки вместо слов либо переводил кто-то близкостоящий.

Балерина подружилась со знаменитым композитором Леонардом Бернстайном. Их добрые отношения продолжатся до последних дней его жизни… В Голливуде познакомилась с мировыми звездами: Мэри Пикфорд, Хамфри Богартом, Фрэнком Синатрой, Кларком Гейблом, Одри Хепберн, Генри Фонда, Иммой Сумак…

Уже на второй день гастролей ей передали привет от двоюродных братьев, которые очень хотели бы с ней встретиться.

– Майя, вам что-нибудь говорят три имени: Михаил, Лестер, Стенли?

– Говорят. Михаил – мой отец. Лестер – его старший брат. Стенли – сын Лестера.

– Вы знаете, что в Нью-Йорке у вас есть родственники?

– Знаю.

– Вы хотите с ними встретиться? Вам это не повредит?

– Уже повредило. Но я хочу с ними встретиться. Хоть сегодня. Родня…

Очевидно, это был случай совершенно особенный, позволивший Майе Михайловне забыть о том, что она не приветствует обширные родственные связи.

На следующий день за кулисами появился Стенли Плезент, двоюродный брат балерины – ее ровесник, процветающий юрист и общественный деятель.

Первое, что он произнес:

– Мой отец восемь раз смотрел фильм «Мастера русского балета». Ему нравился твой «Бахчисарайский фонтан». Этот фильм у нас шел. Ты, верно, не знаешь – отец умер…

– Знаю. 7 апреля 1955 года.

Стенли остолбенел.

– Откуда?! Кто тебе сказал?!

Через полторы недели, уже после «Лебединого» и «Каменного цветка», после отличной прессы, нью-йоркская колония американских родственников Плисецкой устроила в доме ее троюродного дядюшки Филиппа, которому шел девяносто третий год, шумный десятичасовой прием.

«Родственники – перебивают, говорят, спорят, жестикулируют по-английски. По-русски говорю лишь я да преклонный дядюшка Филипп…

Большой дом в Гринвич Вилледже переполнен людьми.

Неужто все мои родственники?..