Майя Плисецкая. Пять дней с легендой. Документальная история

Рядом с концертным залом живописное озеро, плавают лебеди. Почему бы нам не сделать там съемку с Плисецкой? Это же так символично. Майя Михайловна согласилась сразу. Через час после интервью встречаемся на служебном входе. Плисецкая в черном лаковом кожаном пальто, практически до пят, с широкими плечами, на шее – цветная косынка. На озере тихо, лебеди подплывают к берегу. Плисецкая чуть-чуть их подкармливает. Лебеди совершенно ее не боятся, – наверное, чувствуют родственную душу.

– Северная природа – ваша стихия?

– Я южную природу тоже люблю. Тепло люблю. Никак не могу привыкнуть к холоду. Кажется, Амундсен, полярник-путешественник, сказал, что человек может привыкнуть ко всему, кроме холода. Вот это про меня. С детства не люблю холод, с самого Шпицбергена. Там всегда было холодно, а лень было одеваться. Ведь это же надо кутаться: одни штаны, другие, шуба, шапка – тоска зеленая.

– Но все-таки дача у вас не на юге, а в Прибалтике.

– Ну, это не нарочно, просто мы были на гастролях в Вильнюсе, я танцевала сотый спектакль «Анна Каренина». После спектакля местные устроили прием. Я восхищалась здешней природой, и один из гостей, идеолог компартии Литвы Шепетис, неожиданно предложил:

«Ну хотите, постройте у нас дом». Тогда было такое время, что можно было построить, раз он разрешил. Так мы построили дачку в городке Тракай. Мне там очень нравится. Щедрин работает, я немножко занимаюсь, у меня есть станочек для тренировки. Там действительно – отдых.

Наша прогулка заняла часа полтора. У концертного зала Плисецкую окликнул пожилой крупный мужчина. Обратился на русском языке:

– Я специально приехал из Хельсинки на ваше выступление.

Они обменялись несколькими фразами, и мы с Майей Михайловной зашли внутрь.

– Это бывший солист балета. Начинал танцевать, когда я уже была примой. Давно живет в Финляндии.

Мы попили чай в буфете.

– Чтобы выглядеть худой на сцене, в жизни тебя вообще не должно быть видно, – произнесла Майя Михайловна и заказала себе порцию зеленого салата. Авокадо, фета, помидоры черри – эти продукты, кажется, я увидел тогда впервые. Уже собирались прощаться, вдруг Плисецкая говорит:

– Вечером прогон «Спящей красавицы», Таранда просил меня посмотреть. Приходите тоже.

– С удовольствием.

В зале я сидел рядом с Плисецкой. По ходу спектакля Майя Михайловна тихо комментировала, обращаясь ко мне, и комментарии не всегда были лестные. Например, про одну солистку сказала так:

– Она не чувствует музыку, ей медведь на ухо наступил.

А после прогона ту же фразу повторила Гедиминасу Таранде. Потом, правда, жалела:

– Зачем я это сделала? Ему ведь неприятно. Ну вот, язык – враг мой.

Мы поднялись на сцену. Майя Михайловна обещала пообщаться с артистами, в ожидании они выстроились полукругом.

– Вы очень хорошо танцуете. Это самое главное. Но есть у меня какие-то предложения. Наверное, подробнее не сейчас – все-таки уже 11 часов вечера.

Но некоторые замечания она успела сделать:

– В вашей партии надо больше улыбаться. А у вас обязательно должна быть финальная точка – встань и умри, иначе не будет успеха.

Отдельно Плисецкая обращается к Алексею Ратманскому – Принцу Дезире:

– Вы единственный человек, Алеша, которому я хочу сказать: поздравляю. Просто любо-дорого на вас смотреть. Такая точность, такой вкус во всем.

И добавила:

– Вообще, в последние годы на меня никто из мужчин в балете не производил такого впечатления, как он. Все делает просто идеально. Конечно, он родился таким. Знает, зачем он на сцене. Ведь не все это знают.

Надо было видеть реакцию Ратманского! В Миккели Алексей приехал из Копенгагена, тогда он был премьером Датского королевского балета, а спустя годы стал всемирно известным хореографом, и даже поработал худруком балета Большого театра.

Из разговора с Алексеем Ратманским:

«Для меня оценка Плисецкой – высшая награда. Майя Михайловна еще долгое время будет эталоном для многих поколений. Я думаю, она балерина из будущего. Она сильно опередила время и задала высочайшую планку. Тут трудно проводить параллели – но вот Мария Тальони начала романтическое течение в балете, и уже второй век все следуют ее примеру. Я думаю, Плисецкая тоже начала новое направление в балетном искусстве. Она одинаково продвинула и классику (например, все сейчас танцуют «Дон Кихот» «по Плисецкой»), и модерн, и драматический балет».

У служебного входа Плисецкую ждала машина, чтобы отвезти в отель.

– У нас хорошее начало, – резюмировала она.

Я был окрылен!

День второй Экзерсис на середине зала

Может ли быть некрасивой драматическая актриса? Не худой – оперная примадонна? Да, бесспорно, ну и что?

Майя Плисецкая и Вадим Верник. Миккели, 1996 год.

И балерина может быть не очень красивой, не очень длинноногой. И тогда волей, тренажом, выносливостью она может добиться успеха. Станет первой среди равных. И это будет справедливо. Но к счастью, в мире есть и несправедливость. Несправедливость эта прекрасна. Зовут ее красотой. И в соединении с талантом и трудом она творит искусство балета.