Майя Плисецкая. Пять дней с легендой. Документальная история

В моем детском альбоме о Большом театре есть любопытное свидетельство времени. Из журнала «Театральная афиша», март 1977 года, я вырезал программку балета «Лебединое озеро» в редакции Юрия Григоровича с двумя составами исполнителей, по датам: Одетта и Одиллия – народная артистка СССР М.М. Плисецкая (4), следующей строчкой – народная артистка СССР Н.И. Бессмертнова (7). Вот так – совсем рядом, а по сути – гигантская пропасть…

– Вы требовали в театре особого к себе отношения? Чтобы всегда ждала машина у служебного подъезда, например.

– А что значит требовать машину? Мне полагается машина на спектакль. Это все. А куда еще требовать? У нас как-то это не заведено.

– Почему все и всюду говорят о конфликтной натуре Плисецкой? Мол, она может позволить себе все что угодно, ни с кем не считается. Может, вы сами провоцируете эти слухи?

Плисецкая отвечает обезоруживающе просто:

– Характер плохой, поэтому конфликты. Вы знаете, никогда не хотелось утираться, от этого и характер портился. Действительно. Я всегда мешала. Всегда. В этом главная моя вина. А, кстати, мне не мешал никто и никогда.

– А чем вы мешали?

– Своим существованием. Я не должна была существовать. Вообще, меня надо было бы выдумать, если б меня не было.

– То есть вы персонаж.

– Выходит, что да. Я не хочу называть имен, но я вам могу просто назвать цифру. Минимум десять балерин были в Большом театре, у которых цель наступить Плисецкой на горло. Вот с этой целью приходили в Большой театр: сделать карьеру, наступив Плисецкой на горло.

– Неужели они не понимали, что Плисецкая непотопляемая?

– Нет, не понимали. Но пытались топить.

– Вы действительно непотопляемая?

– Я вам скажу, что ведь это никому не было известно, потопляемая или нет. Это только теперь известно, что никому не удалось потопить, но сделано было для этого все. И от этого, в общем, все конфликты. Я не хотела быть рабыней, не хотела подлизываться. И шла на конфликт.

– Страдала?

– Конечно, страдала.

– Но это невидимые миру слезы, внешне-то все выглядело иначе.

У вас самые главные государственные награды – Ленинская премия, звание Героя Социалистического Труда и народной артистки СССР.

– Мне дали народную артистку СССР за то, что я не убежала. После Америки. Заодно и Рае Стручковой. А заодно и басу Ване Петрову-Краузе.

– Вот так прозаично.

– Выходит, что да.

«Каменный цветок». Хозяйка Медной горы. 1959 год. Фото А. Воротынского.

«Каменный цветок». Хозяйка Медной горы. Северьян – Владимир Левашев.

1959 год. Фото А. Воротынского.

Борис Мессерер рассказал пронзительную историю:

«В 1956 году Большой театр впервые после отмены железного занавеса собирался на гастроли в Англию, и Майя должна была полететь в числе главных прима-балерин вместе с Галиной Улановой. На нее была дана реклама в Лондоне, все уже опубликовано. И все ждали ее приезда, как и вообще сенсационного первого появления Большого театра за границей во время хрущевской оттепели. Но произошло такое недоразумение.

В одной группе с Майей оказался ее брат Александр, тоже солист Большого театра. А в то время родственники не могли вместе поехать за границу. И в последний момент Александру отказали в поездке, без логичной мотивировки. И тогда Майя пришла на прием к директору Большого театра и сделала такой непростительный по тем временам поступок. Она написала заявление: если вам не подходит мой брат, то, может, вам не гожусь и я тоже. В общем, заступилась за Алика. Это был такой искренний человеческий поступок, который жестоко отозвался на ее карьере. Потому что этого письма было достаточно, чтобы ее не взяли в поездку.

Но вот я вспоминаю замечательные спектакли, которые она станцевала в этот период в Москве, когда основная часть труппы была в Лондоне. Публика, зная о ситуации с запретом, проявила свою солидарность аплодисментами. Когда Плисецкая выходила во втором акте «Лебединого озера», начиналась такая овация, что она заглушала музыку, а дирижер Юрий Федорович Файер вынужден был продолжать вести спектакль, хотя сплошные аплодисменты не прекращались весь второй акт. И со сцены Майя уходила под эту овацию. У людей текли слезы от восторга, который она производила своим танцем, в соединении с трагизмом ситуации»…

Детский альбом Вадима Верника о Большом театре.

Майя Плисецкая и Наталия Бессмертнова на гастролях Большого театра. 1969 год.

Делаем небольшую паузу. Оператор поправляет свет. В балетный зал заглядывает местный администратор, чтобы уточнить у Плисецкой рабочий вопрос. Она внимательно выслушивает, потом односложно отвечает. Администратор кивает и уходит. После чего Майя Михайловна признается:

– Я ведь не говорю ни на одном языке. По-английски – каля-маля, я не разговариваю, для этого надо заниматься. Ведь раньше было: «Угу, ты говоришь на иностранном языке? Зачем тебе?» Просто боялись говорить. Ну и всегда были переводчики. А сейчас учить уже поздно. Ко мне все пришло на 20–25 лет позже, чем надо было бы. И потом действительно многого боялись. Советской власти боялись, коммунистов боялись.

– Вы тоже?

– И я боялась, конечно.