Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины

– Памяти Славы Ростроповича сочинение. У меня много написано для него. Мы были очень дружны. Я восхищался им не только как гениальным музыкантом, но и как человеком необыкновенного обаяния, участливости, верности в отношениях. Под Франкфуртом есть очень красивый городок Кронберг: как считают музыканты, столица виолончелистов. Там Слава создал свой фестиваль. И когда он ушел из жизни, руководитель этого фестиваля заказал мне своего рода «поминовение» Ростроповичу. А Слава ведь очень любил дружеские посиделки.

– Мне однажды повезло оказаться в его компании – это был просто фейерверк остроумия, он официозный фуршет превратил в теплое застолье…

– Потрясающий человек! А что касается этого опуса, то международное издательство «Шотт», с которым работаю много лет, выпуская мои сочинения, никак не могло подобрать к слову «посошок» синоним на немецком языке. А вот по-английски нашли – «Оne for the road» – то есть «одна перед дорогой».

«Какой надо иметь талантиЩЕ, чтобы из нашего дерьма и ужаса создать сокровиЩЕ»

– Не держать зла в душе – не самое распространенное явление в отношениях композитора и дирижера, музыканта, написали вы в своей книге. Вам же грех жаловаться – с Ростроповичем дружили, с Гергиевым дружите, Новый год по-семейному встречаете, и вообще – проще сказать, какие дирижеры и оркестры не исполняли ваши творения.

– Любой исполнитель может загубить новое сочинение, как загубил в свое время Глазунов Первую симфонию Рахманинова: на того обрушилась депрессия, он чуть не десяток лет вообще не писал. Я, честно говоря, исполнение иногда шутливо меряю в цифрах. И говорю Майе: ну вот, 87 % партитуры сыграли. А иногда – ну, это больше, чем 100 %. Когда бывают совпадения души дирижера, музыканта с твоей – тогда это исключительная удача.

– Это случается, когда друзья – музыканты?

– Бывает, что музыканты, с которыми раньше никогда не общался ни творчески, ни человечески, проникают в сочинение глубже, чем те, с которыми ты очень часто и на посошок, и без посошка встречаешься. У меня было много прекрасных встреч с дирижерами, с исполнителями – но были и те, кто меня разочаровал.

– В искусстве, говорят, тяжело дружить.

– Ну, жизнь короткая, а дружба – это ведь очень высокое понятие. Дружба – где-то очень близко к любви, когда человек всего себя отдает. И потом, уже возраст подошел, когда, знаете, иных уж нет, а те далече… Поколение, с которым начиналась вместе жизнь, почти ушло, а с новым находить общий язык труднее. Как Майя говорит: «Мы с тобой уже живем в чужое время».

– Вы дружили с Андреем Вознесенским?

– Очень, очень.

– Я вот нашел у него недавно фразу замечательную, о которой раньше не знал, – о вас. О ЩЕдрине. «Какой надо иметь талантиЩЕ, чтобы из нашего дерьма и ужаса создать сокровиЩЕ».

– Я его как поэта абсолютно боготворил. Мы были очень близки, понимали друг друга с полуслова. Мы с Майей не пропускали его поэтических вечеров. Он бывал на всех премьерах – и моих, и Майиных. Какое-то время вместе Новый год встречали у нас дома: я с Майей, он с Зоей. Так что мы были близкими людьми. Для меня огромная потеря, что его нет. Он великий поэт – это не вызывает у меня ни тени сомнений.

Запрещенная «Поэтория»

– В программе нынешнего юбилейного фестиваля в Москве прозвучит написанная в советские годы ваша «Поэтория» по стихам Вознесенского. Впервые после долгого молчания.

– Да, 21 декабря в Зале Чайковского, исполнит оркестр России под управлением Владимира Юровского. С премьеры «Поэтории» прошло 44 года – и теперь Юровский хочет все возобновить. Жду с большим интересом. Этот «концерт для поэта» в сопровождении женского голоса, смешанного хора и оркестра я написал как раз для Вознесенского. Когда у Вознесенского, буквально прорвавшись сквозь цензуру, вышла книга «Ахиллесово сердце», я всю ее знал наизусть, влюбился в каждую строчку. И сделал вольный монтаж стихов для своей оратории. Андрей исполнял партию поэта – то есть самого себя.

– А кто сейчас будет читать стихи?