Майк Науменко. Бегство из зоопарка

«Мы творческие темы в группе не очень часто обсуждали», — говорил мне впоследствии Валера Кирилов. Вдумайтесь, люди, какая печаль стоит за этими словами…

«Репетиционного процесса в „Зоопарке“ почти не было, — признавался Саша Храбунов. — У меня практически все соло и риффы были сочинены в студии».

«Я не раз говорил Майку, что делая ставку на Шуру Храбунова, он ставит только „на одну монету“, — вспоминал Борис Мазин. — Далеко не все композиции получались у него хорошо. Эти разговоры мы вели все время. Последняя беседа состоялась по поводу песни „Женщина“, которая в электрической версии превратилась в жесткий кабак… Я очень любил ее текст, но со сцены слов не было слышно вообще. По этому поводу нам стало крайне сложно общаться друг с другом. И один раз я здорово получил по шапке, когда Майк выслушал мои мысли, а потом спросил: „Ты хотя бы один хит в жизни написал, чтобы давать мне советы?“ И всё».

Кроме появившейся обидчивости, во внутренней химии Майка начали происходить и другие метаморфозы. К примеру, в сценическом поведении куда-то исчезли легкость, ирония и артистизм. Науменко внимательно наблюдал, как ярко выступали на концертах гуттаперчевый Костя Кинчев, стильный Миша Борзыкин из «Телевизора» и отец «русских народных галлюцинаций» Петя Мамонов. Также он часто пересматривал международный рок-фестиваль Live Aid, записанный Панкером с финского телевидения. Казалось, как вести себя на сцене, Науменко прекрасно знал и понимал. Но в жизни все получалось по-другому.

В хаотично подобранном сценическом прикиде Майк порой напоминал кособокого филина. И если в начале выступления он еще пытался пританцовывать в стиле Чака Берри, то ближе к финалу уставал, обретая непринужденность провинциального лектора. Нечто похожее происходило и с командной игрой «Зоопарка». Иногда, правда, старая формула по-прежнему срабатывала, и тогда у группы случались прорывы. Один из них произошел на совместном концерте с группой «Ноль», лидер которой — Федя Чистяков — остроумно положил текст «Буги-вуги каждый день» на патриотическую мелодию «Варшавянки».

«В один из моментов я рискнул показать Майку свое „изуверство“ над его песней, — вспоминал Чистяков. — К счастью, Науменко оказался человеком без ненужных комплексов, по крайней мере, по части собственной гениальности. Ему все понравилось, и мы сымпровизировали под „Варшавянку“ на концерте в Ленинградском цирке. Это было ее первое исполнение».

Со временем это мероприятие приобрело статус легендарного — не в последнюю очередь из-за стычки Майка с тележурналистом Невзоровым.

Концерт «Зоопарка» в Ленинградском цирке, 1989

Фото: Дима Конрадт

Рассказывает Леша Рыбин: «Майк был первым и последним, кто послал нахуй Невзорова. Когда только появилась программа „600 секунд“, тот начал снимать сюжет о том, как рок победил коммунизм, разложив при этом христианскую молодежь, — Невзоров любил такой подход. И вот Майк стоит на сцене, у него саундчек, а Невзоров начинает ставить свет и орать на всех командным голосом. На что Майк громко говорит в микрофон: „Слушай, иди отсюда нахуй!“ Невзоров начинает вопить, что он тут работает и не надо ему мешать. Тогда Майк повторяет: „Иди нахуй, это я здесь работаю, а ты мне мешаешь!“ И Невзоров ретировался».

Выступление в цирке было одним из нечастых концертов «Зоопарка» в Ленинграде. Из-за бесконечных гастролей Майк почти перестал бывать в родном городе и общаться со старыми приятелями. Скорее всего, из-за нехватки времени. И энергии.

«Мы с Майком стали значительно меньше разговаривать, — рассказывал мне барабанщик „золотого состава“ Андрей Данилов. — Миша все время был в какой-то суете… Так, чтобы вместе сесть и посидеть, уже не получалось».

В этот кочевой год Науменко оказался в искусственной изоляции — в окружении музыкантов «Зоопарка», директора Севы Грача и звукорежиссера Ильи Маркелова. Без коллаборации с Гребенщиковым, Фаном, Донских и несколькими старыми друзьями лидер «Зоопарка» словно застыл в собственном развитии.

«Майк всегда хотел иметь свою группу, — считает Родион. — И когда он ее получил, ему пришлось заплатить за это немалую цену. Уровень личностного развития у Науменко оказался несколько выше… Его музыканты — симпатичные ребята, но просто у людей был разный культурный уровень. Науменко больше читал, больше думал, он больше общался с культурными людьми. Английская школа в центре — не фунт изюму. Это все в итоге было по уровню намного выше его музыкантов».

Майк, естественно, чувствовал, как рутина и стагнация заедают его. Со стороны это напоминало творческий вакуум и не могло укрыться от внимания его близких.