Майкл Джексон. Жизнь короля

Один из представителей звезды вспоминает: «Мисс Тейлор и я разговаривали с Майклом по громкой связи. Он плакал и спрашивал: „Что мне делать? Что я могу сделать?” Элизабет стала нетерпеливой: „Ты не должен опираться на мое мнение. Тебе нужно перестать волноваться и взять ответственность на себя”».

В августе 1994 года Майкл говорил мне: «Клянусь, я не знал, насколько все плохо. Если бы знал, возможно, все было бы по-другому». Оглядываясь назад, можно подумать, что он знал больше, чем говорил, и на самом деле просто находился в состоянии отрицания всего происходящего.

Элизабет сказала, что, по ее мнению, никто не занимался делами в Штатах так, как следует это делать, в интересах артиста. «Я думаю, им нужно надрать задницы, но никто этого не делает», – заметила она. «Вот ты и надери им задницу, Элизабет». «Меня покоробили те слова, – вспоминает советник. – Чего нам не хватало, так это Элизабет Тейлор в качестве защитника. К большой моей досаде и досаде других членов команды, она предложила проводить стратегические совещания у себя дома два или три раза в неделю, а затем отчитываться перед Майклом о том, что было сказано и кем».

В течение следующих нескольких недель актриса провела множество конференций у себя дома с участием десяти человек из команды Майкла и часто критиковала тех, кто занимался связями с общественностью, хотя и не так сильно возмущалась его юридической защитой. Некоторые сотрудники не хотели посещать саммиты Элизабет, активно протестуя: подобный контроль со стороны кинозвезды смотрится как минимум нелепо. Они окрестили ее Королевой защиты. На самом деле женщина не являлась автором определенной юридической тактики, а лишь предоставляла форум для адвокатов, публицистов и других стратегов для мозгового штурма, чтобы держать Майкла в курсе их точек зрения. Конечно, некоторые не хотели посещать встречи, опасаясь, что боссу будет отправлен негативный отчет.

Во время одного обсуждения Элизабет сказала: «Я боюсь, что он больше никогда не продаст ни одной пластинки, если мы не разберемся с творящимся безумием. Мы должны быть уверены, что у Майкла что-то останется после того, как все разрешится».

«Он просто может оказаться в тюрьме после того, как это безумие будет окончено», – пробормотал один из советников Майкла. Элизабет посмотрела вниз и сделала пометки в блокноте, затем перевела взгляд на советника.

«Я записала, чтобы не забыть передать Майклу, что вы сказали», – объяснила Тейлор.

Он опустил голову, чувствуя себя виноватым и наказанным.

Энтони Пелликано отказался присутствовать на встречах. «Вы что, издеваетесь? – воскликнул детектив, когда его спросили, почему он не приходит. – Я чертовски занят. Я работаю на Майкла. У меня нет времени на чай с кинозвездами».

Элизабет была недовольна Энтони. «Он не командный игрок, – уверяла она. – Мы не можем за ним уследить. Он все делает по-своему, и мы не знаем, о чем Пелликано думает. Мне такое не нравится. Я нервничаю».

Во время очередной домашней встречи Элизабет Сэнди Галлин (в то время менеджер Майкла) и Говард Вайцман позвонили певцу за границу, чтобы обсудить деятельность Энтони. По словам свидетеля, все разговаривали по громкой связи.

«Слушай, Майк, может быть, ему пора уходить? – предположил Говард. – Мне лично он нравится, но я больше не уверен в нем».

«Я тоже так думаю, – подтвердила Элизабет, – абсолютно согласна».

«Ну, я тоже так считаю», – признался Майкл. Его голос звучал вяло, как под наркотиками. Он сказал, что, хотя и восхищается Энтони, но все еще чувствует, что его идея представить Уэйда Робсона и Бретта Барнса на суд общественности была не очень хорошей. Энтони следовало сначала посоветоваться с ним, прежде чем втягивать молодых людей. «И меня действительно бесит, что он пытается указывать, что мне делать, – сказал Джексон, – как будто я работаю на него, а не наоборот. А еще, я думаю, он отпугивает людей, отталкивает. Нам бы пригодился Джон Бранка». Действительно, несмотря на то что Майкл его так бесцеремонно выставил, недавно певец попросил Джона вернуться в команду. Он знал, что всегда может рассчитывать на своего бывшего адвоката, и, конечно, был прав: Бранка остался предан артисту и вернулся.

После этого разговора Майкл написал подробный меморандум Говарду Вайцману, объяснив, почему считает, что они с Джоном должны стать его пресс-секретарями. Он утверждал, что доверяет им, мужчины заслуживают доверия и пользуются уважением юристов, в отличие от Энтони Пелликано, который воспринимается как бунтарь. «Если бы Энтони работал в Motown, – заметил Майкл, – то был бы тем, кого Берри держал за кулисами. То, что он делает от моего имени сейчас, – почти то же самое, что позволял себе Джозеф. Он пугает. Сейчас нам это не нужно».

Майкл делает предложение Лизе Мари

Трудно было представить, что ситуация для Майкла Джексона осенью 1993 года могла бы быть хуже. Всего за несколько месяцев он, без сомнения, пережил «стремительное и внезапное падение с высоты изящества», о котором позже напишет в откровенной песне Stranger in Moscow.