Майкл Джексон. Жизнь короля

«Когда я уехал в тур, то стал объектом вымогательства и вскоре был обвинен в ужасающем и возмутительном поведении. Я был унижен, смущен, обижен и испытывал сильную боль, – утверждал он, – давление, вызванное ложными обвинениями, в сочетании с невероятной энергией, необходимой мне для выступления, причинили столько боли, что наступило физическое и эмоциональное истощение. Я принимал болеутоляющие средства, чтобы выдержать напряжение гастрольного тура». Об Элизабет Тейлор артист сказал, что она была «источником силы, когда наступил кризис. Я никогда не забуду ее безусловную любовь и поддержку, которые помогли мне пройти через этот период».

Многие наблюдатели считали, что наркотическая зависимость являлась прекрасно продуманной своевременной мистификацией, созданной исключительно для того, чтобы держать Майкла подальше от Соединенных Штатов Америки и, таким образом, позволить ему избежать судебного преследования. Берт Филдс возмутился подобным цинизмом: «Последнее, чего бы Джексон хотел в жизни, – унижения от признания того, что он стал наркоманом. Он – человек, всю свою жизнь ненавидящий наркотики. Если бы нам потребовалась дымовая завеса, мы бы остались в туре. Идеальный вариант». Юрист также сказал репортерам, что Майкл был «едва ли способен адекватно функционировать на интеллектуальном уровне».

Другие в лагере Джексона считали, что стало ошибкой во всеуслышание сообщать, что Майкл неадекватен. Джон Бранка позже послал певцу вырезку, цитируя заявление, сделанное Бертом. Джексон пришел в ярость. «Бесит, – сказал он Джону. – Берт не думает о моих поклонниках. Как все выглядит для них? А моя мать? Как она должна себя чувствовать?» В свою защиту адвокат привел следующий аргумент: «Я чувствовал, что надо было быть предельно честными. Ларри [Фельдман] пытался доказать, что Майкл хотел уйти от преследования. Я стремился развеять слухи».

Действительно, Ларри Фельдман поощрял критическую прессу скептически относиться к мотивам Майкла в вопросах отмены тура, особенно потому, что это произошло прямо перед выступлением в Пуэрто-Рико. Все казалось подозрительным. Пуэрто-Рико – территория Соединенных Штатов. Майкла могли арестовать согласно американским законам. События разворачивались на фоне постоянных сообщений в новостях о том, что Джорди Чандлер подробно описал гениталии Майкла, и власти серьезно настроены досмотреть и сфотографировать артиста, чтобы «осмотреть скрытые улики». «Вы что, шутите?» – переспросил Говард Вайцман, услышав вопрос на пресс-конференции.

Тем временем Джексон впервые попробовал пройти столь необходимые ему консультации.

Реабилитация никогда не бывает легкой, но она еще более сложна для людей, проживших привилегированную жизнь. Во время первой ночи в клинике он бродил по коридорам и спрашивал других пациентов, не знают ли они, «как выбраться отсюда». Певец не хотел никого слушать. Никто не смел говорил ему, что делать, и он ожидал, что в клинике будет то же самое. Но вскоре обнаружил, что моет полы, чего не случалось с тех пор, как Майкл жил в Гэри.

В последующие дни сложным испытанием стала групповая терапия. Мужчина никогда не участвовал ни в каких психотерапевтических программах. Как можно было ожидать, что он будет сидеть в комнате, полной незнакомых людей, и откровенничать о своей личной жизни?

Под руководством известного психотерапевта Бичи Колклафа личные сеансы Майкла были более интенсивными и продуктивными, чем групповые, во время которых он почти не говорил, опасаясь, что кто-то из присутствующих может передать все сказанное им в таблоиды. Именно во время частных сеансов, по словам близкого к артисту человека, он начал наконец-то разбираться с истоками многих проблем: гневом на Джозефа. Он стоял на тонкой грани между тем, чтобы обвинить отца во всем, что когда-либо случалось в его жизни, и принятием ответственности за некоторые поступки. В прошлом Майкл никогда не признавал ошибки, всегда стараясь обвинить членов семьи, прессу и даже поклонников в действиях, причинивших ему боль.

«Во время терапии он начал понимать, что сам себе злейший враг, – говорит его помощник. – Однако все шло медленно. Джексон не хотел принимать то, что может изменить свою жизнь, если только изменит свое отношение к ней. Старые привычки умирают с трудом. Он был полон решимости зациклиться на потерянном детстве, на том, как Джозеф был груб с ним, как жестоко обошелся с ним Эван. Все враги практически слились в одного человека».

После многих часов терапии, казалось, Майкл испытал внезапный прилив ясности. «Это я, – сказал он помощнику. – Это не Джозеф. Это я. Не Эван. Я все испортил, и мне нужно начать все сначала. Я хочу еще один шанс».

«Он у вас будет, Майкл», – ответил помощник.

«Я заслужил второй шанс, – произнес артист, плача. – Вы все еще верите, что я невиновен?»

«Верю».