Майкл Джексон. Жизнь короля

Мужчина не смог удержаться и разразился смехом, как и все члены его команды.

После обсуждения в тот день было решено, что адвокат Джонни Кокран, пользующийся большим уважением в юридических кругах Лос-Анджелеса, присоединится к команде. Элизабет сказала, что хочет, чтобы в команду вошел ее собственный адвокат Нил Папиано. Однако в конце концов согласилась с Бранка и Вайцманом, что Кокран (впоследствии успешно защищавший О. Дж. Симпсона от обвинений в убийстве жены и ее друга) – тот, кто нужен для этого дела. У Джонни должна быть одна-единственная задача: уладить «проклятое дело» с помощью денег. Оно не должно было дойти до суда, команда приняла однозначное решение. Майкл не смог бы его пережить. Сейчас мужчина был слишком эмоционально опустошен, чтобы представить себя в луче света в кресле для дачи показаний. Сколько бы ни стоила сделка, было решено, что артисту придется заплатить. Если общественность истолкует любое финансовое урегулирование как признание вины, так тому и быть. «Джексону просто придется сказать, что он не делал ничего плохого, как он утверждал и раньше, и именно это останется в веках, – сказал один из адвокатов. – Главное для нас сейчас – спасти жизнь человека, а не беспокоиться об имидже суперзвезды».

Хаос и реабилитация

12 ноября 1993 года худой, усталый и изможденный Майкл Джексон выступил на заключительном шоу тура Dangerous на El Estadio del Azteca в Мехико. Остальные концерты были отменены.

Очевидно, что психическое состояние певца действительно ухудшилось во время пребывания в Мексике. Погром в его пятикомнатном номере на сорок втором этаже Hotel Presidente стоимостью 12000 долларов в неделю свидетельствовал о том, что он серьезно злоупотреблял наркотиками. После того как мужчина выписался, сотрудники гостиницы были ошеломлены, обнаружив, что ковры в гостиной и спальнях испачканы рвотой. В стене гостиной обнаружились глубокие вмятины и трещины, как будто кто-то бился о нее головой или кулаками. В комнате валялось достаточно мусора, чтобы заполнить два больших мусорных мешка. На стенах и даже на ткани некоторых предметов мебели остались каракули («Я люблю тебя. Я люблю тебя»). Жевательная резинка прилипла к ковру тут и там.

После финального выступления Майкл, Элизабет и Ларри сели на борт самолета MGM «Гранд-727», зафрахтованного для этого случая актрисой, и отправились в Лондон. Когда они прибыли в аэропорт Хитроу, телохранитель Стив Тарлинг встретил их у трапа. Все трое были в темных очках и длинных пальто с капюшонами, закрывающими голову, как будто выполняли какую-то шпионскую миссию. Майкл смотрелся одурманенным, когда шел к машине, с одной стороны его поддерживала Элизабет, а с другой – ее муж. «Он выглядел как трансвестит с недельным макияжем, – вспоминает Тарлинг. – Что меня больше всего потрясло, так это кончик его носа, который был похож на открытый порез со струпом. Это выглядело ужасно болезненно».

Задача заключалась в том, чтобы отвезти артиста прямо в Charter Nightingale Clinic. Однако план пришлось изменить, когда стало известно, что репортеры начали следить за больницей, поскольку просочился слух, что Майкл может появиться там. Джексона отвезли в дом менеджера Элтона Джона (Джона Рида).

Он даже не успел войти в здание. Как только Майкл вышел из машины, он сию секунду рухнул на землю. «Вот и все, – решила Элизабет. – К черту прессу. Он должен отправиться прямо в клинику. Немедленно».

Через несколько часов певец уже находился в клинике, его приняли через вход в прачечную, что оказалось удачной идеей избежать папарацци, ожидавших его прибытия у входа. Майкла немедленно обыскали на предмет наркотиков, и, конечно же, в одном из чемоданов были найдены восемнадцать ампул лекарства. Естественно, их конфисковали. После вводной встречи Майкла официально зачислили в центр, хотя и в порядке, подобающем королю поп-музыки: он занял весь четвертый этаж больницы стоимостью пятьдесят тысяч долларов в неделю и должен был оставаться там около полутора месяцев. Джексону сразу же назначили «Валиум IV», что было частью процесса отучения его от болеутоляющих средств.

На следующий день, 13 ноября, Майкл сделал заявление для прессы и признался в том, что отменяет оставшуюся часть тура, потому что стал наркоманом. Он объяснил, что начал употреблять обезболивающие семь месяцев назад после того, как перенес реконструктивную операцию из-за ожога кожи головы, полученного во время съемок рекламы Pepsi Cola в 1984 году. «Лекарства использовались поначалу умеренно, – писал Майкл, – но по мере того как появились обвинения в растлении, все вышло из-под контроля».