Майкл Льюис

не чувствовал себя в безопасности. Они прославились тем, что швыряли телефонные трубки в

головы проходящих мимо стажеров, и злые языки утверждали, что они заказывали особые

длинные шнуры, чтобы можно было кидаться с большего расстояния. Позднее я обнаружил, что

они с не меньшей готовностью закидывали телефонными трубками матерых профессионалов и

что даже люди, годами работавшие в Salomon Brothers и привыкшие к лютой грубости, воздерживались от того, чтобы ходить через отделение закладных. В каждой уолл-стритовской

фирме есть свои шпана и хулиганы. Это были наши.

Хотя люди из отделения закладных наводили на меня панику, мне был интересен их

бизнес и их босс, Леви Раньери. Всех наших студентов крайне интересовал Раньери. Леви

Раньери был диким и неотесанным гением фирмы Salomon, который начал в отделе почты, пробился на торговый этаж и создал рынок облигаций, выпускаемых под закладные, сначала в

Америке, а теперь собирался открыть такой же в Британии. На него всегда указывали как на

свидетельство уникальности фирмы. Он был живым воплощением того, что торговая площадка

демократична и дает путь всем талантам. Достижения Раньери доказывали, что путь наверх

открыт каждому достойному. Я никогда не видел великого человека живьем, но читал о нем.

Говорили, что он выступит перед нами.

К сожалению, сам он не появился. Вместо этого он прислал представлять отделение трех

старших маклеров по закладным. В них троих общего веса было почти на полтонны. Они стояли

в ряд около доски, и тот, что посредине, курил гигантскую сигару, каких я никогда прежде не

видел. Дешевую, но очень большую. Двух других я просто не запомнил.

Он не произнес ни слова, только восклицал что-то невнятное и смеялся, когда из зала

задавали вопросы. Десятки студентов мечтали присоединиться к отделению закладных. И они

задали множество вопросов, но не получили ни одного ответа. Когда кто-то задал не весьма

умный вопрос, тот, что с сигарой, дал единственный запомнившийся мне ответ. Он сказал: «Так

вы хотите торговать закладными, а?» Тут все трое расхохотались, и звук был такой, как будто

флотилия буксиров одновременно включила свои сирены.

Бедолага студент, хотевший стать маклером по закладным. Таких, как он, было тридцать

пять. Отобрали только пятерых. Меня в их числе не было, что меня устраивало. Меня послали в

Лондон в качестве продавца облигаций. В свое время я вернусь к рассказу о моем дальнейшем

воспитании на лондонской торговой площадке. Но здесь мы займемся историей торговли

закладными, и не только потому, что это отделение было душой и сердцем фирмы. В 1980-е

годы они представляли собой микрокосм всей Уолл-стрит. Рынок закладных - один из двух-трех

азбучных примеров изменений в мире финансов. Из Лондона я пристально наблюдал за нашими

маклерами по закладным главным образом потому, что у меня в голове не укладывалось, как

такие жуткие с виду люди могут так эффективно вести свои дела. Меня восхищал Раньери. За

несколько лет взлета он и его маклеры заработали больше денег, чем кто-либо другой на Уолл-

стрит. Они были мне несимпатичны, но, быть может, это тоже говорило в их пользу. Их

присутствие было признаком здоровья фирмы, так же как мое - признаком ее болезни. По моим

прикидкам, если бы специалисты по закладным ушли из Salomon, от фирмы не осталось бы

ничего, кроме толпы милейших парней.

Глава 5. Братство хулиганов

Я не делаю одолжений. Я делаю людей должниками.

Старая сицилийская поговорка

Был январь 1985 года, и Мэтти Олива как раз окончил Гарвардский университет и учебные

курсы Salomon Brothers. Везучий Мэтти нашел доходное местечко в отделении закладных. Плохо

было только то, что в первый год своей работы он был обречен на издевательства. Старшие

специалисты по торговле закладными держались того мнения, что страдание ведет к

просветлению. Оскорбления помогают новичку избавиться от чрезмерной заносчивости и

осознать, что он лишь прах, ничтожная тварь Божья. Именно этих специалистов следует винить в

том, что случилось с Мэтти Оливой.

Несколько маклеров повадились просить Мэтти принести им ланч. Его окликали: "Эй, на

пароме! Как там насчет еды? " В менее глумливом настроении они бывали с ним почти вежливы:

"Пожалуй, пора поесть, что скажешь, Мэтти? " Не было никакой нужды быть вежливым с Мэтти, ведь он был, в сущности, рабом. И уж подавно не нужно было ему говорить, что принести из

кафетерия. Ведь каждый знает, что маклеры по закладным готовы съесть что угодно и когда

угодно.

Бывают безнадежные пьяницы. А маклеры по закладным были безнадежными обжорами.

Стоило им оказаться без запасов еды, и они делались злыми как черти. Еще больше их мог

разозлить только тот, кто отрывал их от еды. Иными словами, эти толстяки были не того сорта, как в случае гиперфункции щитовидной железы, когда больные целыми днями смиренно