Майло Тэлон

- Интересно, - сказал я. - Не он ли живет в комнате на втором этаже на другой стороне улицы? Кто-то ее снимает, а Бегготт в отеле не останавливался.

Молли принесла мне завтрак, и больше я не разговаривал. Топп слышал наш разговор, слышали и все те, кто был в ресторане, а таких к этому времени набралось с полдюжины человек. Позавтракав, я выскользнул в заднюю дверь, быстро огляделся и сел в седло.

Сначала я поехал на запад к водонапорной башне. Здесь не было ничего интересного, кроме самой башни - прохладное, затененное место, где все время капала вода, и подъездных путей, где недавно стоял персональный вагон. Я поискал вокруг, но не обнаружил ничего - только старые отпечатки копыт лошадей да коров.

Железная дорога в этом месте пересекала реку. Я повернулся спиной к железной дороге и реке и направился в сторону Хукер-хиллс и тропы вдоль Уэффано-ривер к горам. До тех мест, куда я собирался, дорога была длинной, но я рассчитывал остановиться в лагере Пабло на ночь или по крайней мере на ужин.

Несколько дней назад холмы были коричневыми и желтыми, но дожди окрасили их в зеленый цвет. С близкого расстояния редкая трава не была так заметна, но в отдалении холмы были прекрасны. Там и тут выступали отложения песчаника и иногда сланцевой глины. Я отпустил поводья, разрешив коню самому выбирать дорогу на запад, и присматривался к местности, часто проверяя, не следует ли кто за мной.

Моя работа заключалась в том, чтобы найти Нэнси Хенри или Альбро, как она может теперь себя называть. Что случится потом, зависело от нее, какой она была, чего хотела. Было очевидно, что она скрывалась, во всяком случае, не хотела быть найденной.

Тогда мне пришла в голову мысль, что Энн могла знать ее. Или я говорил это себе, чтобы оправдать новый визит к ней? Когда мужчина чего-нибудь тайно хочет, он может придумать самые разные веские доводы, почему это необходимо и важно.

Я повстречался с Энн несколько лет назад, когда ее родители разбили лагерь на нашей земле, чтобы дать отдохнуть скоту. Они направлялись на юг в поисках свободной земли. Их было четверо: взрослый мужчина с женщиной, маленький мальчик и Энн. У них была хорошая упряжка из шести мулов, и мужчина здорово с ними управлялся.

Энн была тихой, не вмешивалась в дела, и я мало ее видел. Слишком, черт побери, мало, если бы спросили моего мнения. Она была хорошенькой, а я молодым, как и теперь. Иногда мы сидели и разговаривали. Она любила читать и, казалось, имела все мыслимые таланты, но основное, что поразило меня, была ее любовь к дикой природе.

Те два или три дня, за которые они надеялись отдохнуть, стали неделей, потом десятью днями. Они уехали на юг, а я несколько дней бесцельно слонялся по дому, пока Ма не сказала, что если я ничего не собираюсь делать дома, я могу взять хорошего коня и поехать повидать ее. Она сухо добавила: "Не забудь вернуться обратно!"

Вы не поверите, но я потерял их! Я следопыт лучше многих, но я их потерял. Где-то свернули, наверное.

Позже я слышал, что они обосновались в долине, где однажды прятались мексиканские бандиты. Там был хороший ручей, и там они остановились. Об этом рассказал какой-то бродяга-ковбой, видевший их у нас, но к тому времени уже минули месяцы, и я не знал, там ли они еще.

Все равно это была часть округи, которую мне предстояло разведать, к тому же Энн могла что-то знать. Если они все еще были там. Ма окрестила их , что было прозвищем людей, которые нигде не оседали, которым нигде по-настоящему не нравилось. Это было также прозвище, которое давали никчемным людям. Обычно "перекати-поле" или "сыромятная утварь" представляли собой бедный народ с тощим скотом и утварью, перетянутой сыромятной кожей. Родители Энн казались побогаче, но они не были настоящими переселенцами. Ма показала им прекрасный земельный участок с ручьем и всем прочим, но они лишь пожали плечами и двинулись дальше.

Раздумывая о ней, я неожиданно для себя оказался у лагеря Пабло. Только теперь никакого лагеря не было. Он исчез.

Вернее, не было лошадей и не было Пабло. Фургон был на месте - он лежал, полуобгорелый, на боку.

Мое сердце застучало. Пабло был моим другом, и если теперь он был мертв, то только из-за меня. Я медленно начал искать следы.

Несколько всадников подъехали с северо-востока, их лошади шли шагом, пока до лагеря не осталось ярдов сто. Это, должно быть, случилось ночью темнота прикрывала их - а затем они напали. В перевернутом фургоне несколько дыр от пуль, земля взрыхлена копытами, костер раскидан.

Голландская печка валяется на боку, кофейник перевернут, крышка его в стороне, кастрюля сильно покорежена, наверное копытом. Затем в нее кто-то выстрелил.

На колесе фургона темнело красное пятно - кровь.

Тел не оказалось, и, как я ни искал, не смог найти следов Пабло.

Сколька было нападавших? По крайней мере семь или восемь, они подъехали очень близко, не разбудив вакеро. Иначе бы им не удалось подобраться почти вплотную.