Майонезовские сказки (СИ)

— А я поведую вам, ребятки, ещё более печальную историю, - сказал Синяк, - не знаю, как там в музыке или в поэзии, а в живописи так: Иванов берёт светотень у самого Бога, Петров – у Иванова, а Сидоров – у Петрова и так далее, пока светотень не превращается в поющий ушастый баклажан! Так вот, я всегда был в этой обойме Сидоровым, а мне до слёз хотелось быть Ивановым! А для чего хотелось? Чтоб скупить все европейские ведущие галереи, чтоб быть хозяином воплощённых творческих душ! Я понимал, что быть Ивановым и одновременно хозяином – это всё равно, что сидеть на Северном полюсе и ждать пингвинов, но я не хотел в это поверить! Тут и подоспел ко мне клоп-вонючка, который пригласил меня в «государство безмерных перспектив»! И вот я такой же «тарик», как Африкан, влипший в ту же самую слизь! Мы все здесь мутно-липкие, потому что у нас утрачено понимание ясности, мы не знаем правды, только – полуложь, оттого и липнем маниакально друг к другу в надежде высосать хоть крупицу правды! И самое ужасное, ребята, мы не хотим уже уезжать отсюда, мы пригрелись в загаженном гнезде на тёмной стороне времени!

— Моя тараканья история ещё банальней, - сказал Крик, - Я хотел того, что хотят все: поклонения и власти. Я изобрёл «чудо-кнопку», допустим, кто-то из вас написал научную статью, я её проверяю на компьютере на предмет плагиата, оказывается, что уникальность текста только семнадцать процентов, а остальное скачено из разных источников, но я нажимаю «чудо-кнопку», и машина выдаёт анализ статьи с уникальностью текста в 71 процент! Ко мне потянулся весь научный мир за процентами! Но мне хотелось такую кнопку, чтоб коллеги мне не только платили, но ещё спрашивали моего разрешения на все важные действия своей жизни! Мне хотелось быть менеджером их судеб! Я бился до полного облысения черепа! И вот появился зелёный человечек, а остальное вам известно. Но как же я страдал здесь в первые дни! Здесь же все говорят друг о друге только мерзости, думают – только гадости! Я ходил словно обвешенный чёрными жирными грязными хвостами! Я был весь больной от их слов, мыслей и взглядов! Я раньше считал, что можно почернеть и заболеть только от своих грехов, но здесь бы и у ангела почернели крылья! И самое ужасное, что многие из них ещё называли себя христианами! Вот эти – недоразвитые, не имеющие ни одной доброй мысли или доброго чувства! И вот я один из них, теперь мне уже кажется, что они обычные – нормальные, развитые, добродетельные! Мы сравнялись с ними в сером цвете, стали частью однородной серой массы!

— Не согласен, - выкрикнул Синяк, - мы не серая масса мы яркие липности!

Группа профессора Войшило во все глаза смотрела с глубоким сочувствием на «мутно-липких». Варвара Никифоровна утирала платочком слёзы, но услышав о страданиях учёного, она не выдержала, вся собралась, как перед выходом на сцену, и воскликнула: «Потерпите, друзья, мы сегодня вернёмся на родину и организуем экспедицию, которая освободит вас!»

— А вы кто такие? – испугано спросил Синяк, оглядывая спутников Варвары Никифоровны затуманенным взглядом. Этот взгляд остановился на Мушке и художник, приняв вальяжную позу, произнёс: «Фея с золотыми волосами и матовой кожей, мне нужно написать Ваш портрет, если я ещё отличу охру от кадмия! А освобождать нас не надо! Мы птенцы самого Рафаэля, сам Рафаэль свил для нас гнездо!»

— Но кто вы? На наших козлов вы не похожи, - пробасил Африкан, - вы не похожи и на энергично – наглых хулиганов и завистников из Синего Леса, вы напоминаете, скорее, добродушно – романтических чревоугодников из Волшебного Леса, не удивлюсь, если кто-то из вас сочиняет стихи такого типа: «Утки, дорогие мои утки, наконец-то вы вернулись к нашему заснеженному бережку!» Передайте вашему пресловутому Майонезову, что я набью ему при встрече морду! Будут ему и мальчики, будут и пальчики!

— Прекрасные строчки, - сказал красный Пыш с обидой в голосе, поднимаясь со стула, - про уток, конечно.

И тут он что-то заметил в стаканах мутно-липких.

— Смотрите, зелёно – розовая курица! – воскликнул Пышка.

Он поднял голову, но на потолке висела только зеркальная люстра, а из стакана Крика на Пыша злобно смотрел зелёный Юм в розовой накидке, в розовых сапожках со шпорами и в красной свисающей зубцами, как гребень, шапочке.

Крик, Горилкин и Синяк поспешно загремели стульями, подобострастно вперяясь мутными взглядами в стаканы, шатаясь в разные стороны, принялись кланяться отражению клопа, повторяя в разнобой: «Поклоняемся! Поклоняемся! Только налей на халяву, батя!»

— Пойдёмте в другой зал, друзья, - сказал огорчённый профессор, - здесь так накурено, что и красный воробей примерещится, а эти товарищи нас уже не слышат и не видят, как я и предполагал, ген разрушает сознание, увы, увы.

Команда верных друзей вошла в «Зал творческих состязаний», где играла приторно – чувственная музыка из модной композиции «Рвотный порошок». К вошедшим сразу же подбежал молодой человек с микрофоном - ведущий шоу.

— Представьтесь, пожалуйста, и ответьте на вопрос: «На какие типы делятся люди?» - спросил он.