Майор и волшебница

– Везунчик ты у нас известный – и, похоже, во всех смыслах… Эх, «языка» бы взять… – И продолжал с определенной долей мечтательности: – А уж совсем идеально было бы взять радиста. Тогда узнали бы не только о том, что случилось с нашими парнями, но и то, что этот Маркони сучий своим передавал… Только знаю я такие прочески – после них одни трупы остаются… Черт! – У него было лицо человека, внезапно осененного гениальной идеей. – А разобью-ка я своих волкодавчиков на две группы и поставлю в авангарде. Чтобы, когда начнется заварушка – а куда ж она денется? – высматривали человека с рацией и, кровь из носу, брали живым. А ты каждому из них выделишь прикрытие, человека три-четыре. Людей у тебя достаточно.

– О чем разговор, – сказал я. – Я и больше могу сделать. Разобью на две группы свой разведвзвод и тоже поставлю в авангард с аналогичным приказом. Мои парни, согласен без ущерба для самолюбия, твоим волкодавам в том да сем не уступают, но «языка» брать обучены не очень чтобы. И насколько для нас важен радист, прекрасно поймут.

– Отлично, – сказал Чутунцов. – Только вот что… Тех девятерых, что пойдут на задание, в лес не бери, оставь в городе. Чтоб ты знал: разведпоиск этот на контроле в штабе армии. Никакой конкретики до меня пока что не доводили, но мы с тобой не первый год воюем, понимать должны, что сие означает…

Я прекрасно понимал. К бабке не ходи, готовилось наступление в масштабе армии (а может быть, и не только армии), и ударным кулаком (может быть, одним из нескольких) должна была стать наша дивизия. Вернейший признак грядущего скорого наступления – сосредоточение танков в прифронтовой полосе. А танков к нам нагнали изрядно и расположили на левом фланге дивизии, но не у передовой, а в километре от городка. То-то над нами стали часто и подолгу барражировать наши истребители – чтобы немецкая воздушная разведка не подобралась. То-то Серегу так интересует радист – он мог передать и о танках, а немцы тоже прекрасно знают вернейший признак грядущего скорого наступления и, чего доброго, примутся усиливать оборону. Ох, не загостимся мы в этом городишке…

– Ну, что, – сказал Чугунцов. – Собирай своих командиров, пора партитуру расписывать.

– Минута дела, – ответил я, снимая телефонную трубку.

…Совещание отняло минут двадцать – очень уж простая задача перед нами стояла, много раз планировали гораздо более сложные, чем примитивная проческа, облава на противника, наверняка в несколько раз уступавшего числом, не исключено, без единого пулемета, только с легким стрелковым: как показал прошлый опыт, укрывавшиеся в лесах окруженцы обычно бывают вооружены убого…

А еще минут через двадцать мы с Чугунцовым сидели в открытом кузове среднего из трех бронетранспортеров, стоявших носами к лесу метрах в четырехстах от него, у автобана, на котором за нашими спинами расположился в «студерах» подвижной резерв. Стояли аккурат напротив того места, где Линда увидела подстерегавшую разведчиков смерть, где бил ключ, где выходили в эфир немцы.

Войсковые операции обычно проходят особенно гладко и четко как раз тогда, когда с противником нет серьезного боя. В бою сплошь и рядом трещат, ломаются, лопаются по швам самые скрупулезнейше разработанные планы. Возникают непредвиденные неожиданности, приходится импровизировать, менять что-то на ходу. Но теперь – совсем другое дело. Не увеселительная прогулка, конечно, у противника имеется оружие, так что любой из участников прочески рискует заполучить пулю, зато сто шансов из ста за то, что все пройдет согласно разработанному плану, а это много значит и заведомо ведет к успеху.

Два взвода четвертой роты я оставил в городке, чтобы несли патрульную службу – не стоило совсем уж оголять гарнизон, случалось, что в неразберихе последних недель совершенно неожиданно объявлялись в наших тылах искавшие дорогу к своим группы окруженцев малость посерьезнее прятавшихся по лесам кучек. Первая рота (с присовокуплением по взводу из третьей и четвертой) двигалась от заслона. Вторая (точно так же с двумя приданными взводами из тех же рот) – от городка. Получилась достаточно густая цепь. Ну а два взвода третьей как раз и сидели в грузовиках за моей спиной, чтобы при необходимости быстро перекрыть дорогу немцам, если они решат чесануть на равнину. Я посчитал, что таких сил для подвижного резерва вполне хватит – немцев там вряд ли так уж много, наберись их с роту, наверняка решились бы ломануться на прорыв через заслон.

К тому же главным моим козырем было то, чего у немцев в лесу заведомо не имелось, – мои бронетанковые силы. Ровнехонько половину их составляли эти три бронетранспортера, трофейные, конечно, тут нас немцы здорово обошли, у нас бронетранспортеры появились только после войны, а у немцев их с самого начала было множество, самых разных модификаций.