Майор и волшебница

Поисковых групп смершевцы в лес не посылали – по крайней мере, мне об этом ничего не известно. Вообще-то меня, как коменданта, должны были об этом поставить в известность, но Смерш во многих и многих отношениях вещь в себе. Никакой немец из леса не выходил и в плен не сдавался – уж о таком мне непременно сообщили бы.

Тогда? Оставалась одна-единственная версия: старательно конструируя и отлаживая «легенду» о «немце в переулочке», я, сам того не подозревая, угодил в яблочко. Немцы на опушке и в самом деле были, и заметивший их «лояльный горожанин» был и старательно просигнализировал, только попал этот сигнал не ко мне, а к смершевцам. Другого объяснения просто не находилось…

Минут через десять объявился уполномоченный Смерша – не кто иной, как Серега Чугунцов, как мне уже известно, ставший вчера заместителем полковника Радаева. Я по канонам армейской вежливости поздравил его с повышением. Он отмахнулся, без всякого наигрыша:

– А… Всякое повышение – лишние хлопоты и лишняя головная боль…

В чем я в глубине души был с ним полностью согласен. Вот он моментально поверил бы, расскажи я ему о крестике Линды и его поведении над картой – он участвовал в той истории в Полесье, наглядно убедившей иных записных материалистов: не все происходящее на нашей грешной земле можно объяснить с материалистических позиций. Но я, конечно, промолчал, решив послушать, с чем он приехал.

Линда принесла кофе. Поставив поднос на стол, сказала Чугунцову:

– Прошу, товарищ майор. Кофе у нас настоящий.

(На другой день, после того, как мы обустроились, я ее отдал на часок в науку Васе Тычко. Вася ей объяснил систему наших знаков различия; память у Линды была хорошая, цепкая, сущая память отличницы-студентки, так что она легко все запомнила, да к тому же наша система была проще немецкой. Рассказал, как обращаются друг к другу наши военные, еще о нескольких уставных мелочах – все это могло ей пригодиться, если мой план удастся и она останется со мной.)

Произнесено это было по-русски – так уж Линда для себя постановила: пока живет здесь, говорит исключительно по-русски. Болтала по-русски с Васей (Кузьмич разговорчивостью не отличался), по-русски отвечала приходившим ко мне офицерам, когда они мимоходом заговаривали с ней по-немецки (конечно, те, кто язык знал более-менее).

Проводив ее взглядом, Чугунцов сказал не совсем и деловым тоном:

– Значит, правду говорили, что твоя хозяйка прилично русский знает. Интересно, откуда? Не мог же ты ее за три дня выучить…

– Студентка, – сказал я чистую правду.

– А, тогда понятно. Везунчик ты, Федя, повезло тебе с хозяюшкой. И раскрасавица, и русский прилично знает. – Он отпил глоток из чашки. – И кофий неплохой варит.

– Ну, тут уж я ни при чем, – развел я руками с видом крайнего простодушия. – Не я ж выбирал, где поселиться, всё квартирьеры…

– Я и говорю – везунчик…

Судя по его улыбке, чуточку насмешливой, чуточку исполненной этакого здорового цинизма, все он о нас с Линдой насквозь понимал. Но развивать эту тему не стал – в нашей среде (как бы там ни обстояло в других дивизиях) это считалось бы дурным тоном. Я уже рассказывал, что на такое отклонение от приказов у нас, в общем, смотрели сквозь пальцы. Да и сам Серега в этом плане был не без греха, если вспомнить парочку его квартирных хозяек, у которых он в свое время стоял на постое. Там, конечно, тоже свечку никто не держал, но иные по некоторым наблюдениям опять-таки все насквозь понимали…

– Ладно, шутки в сторону, – уже совсем другим голосом сказал Чугунцов. – Давай о деле, поскольку дело не терпит… В лесу, Федя, засели немецкие окруженцы.

– А я знаю, – спокойно сказал я.

Его взгляд на миг стал цепким, профессиональным, прицельным:

– Интересно, откуда это? Если об этом знают считаные люди и все поголовно из нашей системы? Если бы они вышли из леса и сдались, ты бы доложил… Кстати, почему не доложил, что знаешь?

– Да просто-напросто не успел, – сказал я. – Когда узнал, сразу же пошел домой, хотел звонить Гладиолусу, а тут он сам позвонил. И рассказал про немцев в лесу, приказал готовить прочесывание, сказал, что ты приедешь… то есть не про тебя конкретно сказал, а про представителя Смерша, который меня в суть дела и введет. Сергей, что там за зверье такое засело, что мне приказали и бронетехнику выводить?

– Бронетехника – это для надежности, – сказал он словно даже чуточку рассеянно. – Чтобы ни один по равнине не ушел. Правда, уходить особенно и некуда, повсюду наши, ну да каши маслом не испортишь… Погоди! Ты-то откуда узнал?

– Благодаря лояльному к новой власти местному населению, – ухмыльнулся я как мог естественнее. – Иду это я по улице, никого не трогаю, вдруг манит меня из переулка немчик. Ледащий такой, трясется, как овечий хвост, по сторонам озирается… Сразу видно заядлого трусохвостика. Но все же решил исполнить гражданский долг. Полагаю, на какую-нибудь поблажку рассчитывал. Сам знаешь, как они теперь изгаляются, лояльность из ушей пышет…